Судьба семьи Малу
Шрифт:
Но в конце концов сам вынул из кармана банкноту и сунул одному из санитаров в руку.
Они прошли через другие комнаты, где тоже царил беспорядок, как будто хозяева собрались куда-то переезжать; там стояли корзины, вероятно с бельем или посудой, чемоданы, ящики. Одна из столовых была почти в порядке, и дворецкий зажег там люстру.
— Ваша матушка вернется домой с минуты на минуту… Вы знаете, кто ее парикмахер?
— Франсис.
— Может быть, лучше позвонить, чтобы ее подготовили?
— Вы
— Хотите, я попробую вызвать ее к телефону? Доктор позвонил. Когда он говорил с ней, над головой у нее, наверное, был фен в форме артиллерийского снаряда.
— Госпожа Малу? Передаю трубку вашему сыну Алену…
— Мама?
Говорил он сухо и холодно.
— Это Ален, да… Я дома… Отец умер… Несколько секунд он слушал, потом положил трубку и уставился в пространство куда пришлось, словно был чужим в своем доме, в своей семье.
Доктор, который хотел сделать все добросовестно, позвонил в префектуру. Ему удалось связаться с Эдгаром Малу, старшим сыном.
— Поговорите с ним.
— Это ты, Эдгар?.. Это Ален… Да… Папа умер… Что?.. Ты в курсе дела?.. Он здесь, да… Его только что привезли… Я позвонил маме, она у парикмахера… Если хочешь… Не знаю… Он мне ничего не сказал.
Шум подъезжающей машины на площади. Дворецкий спустился прежде, чем услышал стук молотка в дверь. Они долго о чем-то шептались. Потом шаги и голоса стали приближаться.
— Где Ален?
— В маленькой столовой, мадам.
Аромат духов, предшествующий ее появлению. На плечи накинут мех. Волосы словно искусственные от химической завивки.
— Ох, простите, доктор!
— Это я должен просить у вас прощения, сударыня. Меня вызвали в аптеку, и я решил, что должен заехать сюда.
— А ты как там очутился, Ален?
— Я проходил мимо, возвращался из коллежа.
— Ты видел его перед тем, как… Он говорил с тобой? Куда его положили?
— Он у себя в спальне, сударыня. Лучше бы вы не настаивали, чтобы его показали вам сейчас.
Это была хрупкая на вид, с невыразительными чертами лица женщина лет сорока пяти, которая следит за своей внешностью. Ни на минуту не теряя самообладания и испуганно осмотревшись вокруг, она спросила:
— Что же будет?
— Не знаю, сударыня. Думаю, что полицейский комиссар не замедлит явиться, чтобы выполнить некоторые формальности.
— Где он это сделал?
— На улице. Точнее, на пороге особняка д'Эстье.
— Ты что-нибудь понимаешь во всем этом, Ален?
И тут же нервно добавила:
— Он умер сразу?
— Почти сразу.
— Он не мучился?
Ален молча опустил глаза.
— Садитесь, доктор. Жозеф не предложил вам что-нибудь выпить?
— Уверяю вас, мне ничего не надо.
— Жозеф…
Жозеф понял. Он уже ставил на стол графинчик и
— На него очень страшно смотреть?
Она сунула в рот сигарету и теперь искала у себя в сумке зажигалку.
— Надо немного протопить, Жозеф. Чувствовалось, что она очень взвинчена.
— А тут еще Корина уехала в Париж… Ты сообщил Эдгару?
Внизу позвонили. Это был Эдгар, старший сын, у которого еще хватило времени заехать на такси за своей женой. По-видимому, они даже успели надеть траур, потому что были в черном с ног до головы.
Они тоже разговаривали, поднимаясь по лестнице, расспрашивали дворецкого. Слышался все тот же вопрос:
— Где его положили?
Потом Эдгар, которому было двадцать семь лет, подошел к г-же Малу, обнял ее и довольно долго молча держал в объятиях.
— Бедная мамочка.
— Бедный Эдгар.
Глаза г-жи Малу увлажнились, два-три раза она начинала рыдать. Потом настала очередь невестки броситься к ней.
— Мужайтесь, мама… — твердила она.
— Кто знает, как это случилось? Эдгар повернулся к Алену.
— Ты был там в это время?
— Я пришел, когда все уже было кончено. Мне рассказал обо всем граф д'Эстье.
— Вы меня извините, — проговорил доктор, который чувствовал, что он здесь лишний. Его поблагодарили.
— Еще рюмочку коньяку, доктор?
Но он поторопился уйти, вдохнуть свежего воздуха.
— Расскажи… — сказал Эдгар брату.
— А ты не догадываешься?
— Это не важно. Рассказывай. Будет столько сплетен, что мы все равно не узнаем правду.
— Вы позволите, мама? — сказала его жена, снимая пальто.
Ален по-прежнему держался как-то отчужденно.
— Что тебе сказал д'Эстье?
— Отец пришел к нему…
— Об этом я сам догадываюсь. Дальше?
— Он снова просил у него денег…
Губы старшего брата, который был начальником одного из отделов префектуры, сложились в презрительную усмешку.
— Ну конечно. А потом?
— Он сказал, что дошел до предела, что все это слишком глупо, что просто жаль смотреть на людей, которые судят о нем, ничего не понимая, и что, раз его довели до крайности, он лучше застрелится.
— И ты этому веришь? — с иронией в голосе спросил старший брат.
Младший замолчал, все еще стоя возле стола. Из всех присутствовавших только он оставался в пальто.
— Ну, говори же. Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Это было не в первый раз.
— Он умер…
— Это я тоже знаю. Но как он?..
— Кажется, он вынул из кармана револьвер…
Ален говорил неохотно, ни на кого не глядя.
— Граф вытолкал его на крыльцо и попытался закрыть дверь. Папа задержал дверь ногой. Д'Эстье не видел его в тот момент, когда он выстрелил.