Судьба такая. Мариша. Поэмы
Шрифт:
Социализма меты.
Вот ввысь летит огромный шар,
Нет высоте предела!
Из рук счастливых малыша
Взлетает голубь белый.
Вот Сталина большой портрет,
Портреты те повсюду,
Но Фроловне какой-то дед
Шепнул: «Смотри, Иуда».
5.
– Андрюша, радость есть одна.
Вот молодцы соседи!
Григорий и его жена,
Я, ты, гулять поедем.
Машук уже зелёным
Надел наряд весенний.
Андрей так весь и просиял;
–Когда же? – В воскресенье.
Проедем по кольцу и там
Мы посидим в шашлычной…
Провал, дуэль…– Ты знаешь, мам…
Уж так всё необычно…
– Коляску мы с собой возьмём…
Хороший дядя Гриша
Не пьет, живут с женой вдвоём,
А дочка письма пишет,
– Где Люба? – В Брянске первый год
На праздники уж нету.
Студенты…Кто же их поймёт…
Домой приедет летом.
6.
«Победа» тянет на подъём…
Останови здесь, Гриша!
Внизу Горячеводск пройдём
Над ним – Андрюша, слышишь
Вставай! И с дядей Гришей мать
Андрея поднимает.
Здесь свежий ветерок под стать
Живительному маю.
Вот на кустарниках – цветы,
Вот пчёлы золотые.
Внизу так много красоты,
О вы места родные!
На Теплосерной – поворот
Забавная картина.
Там змейкой по мосту ползёт
Трамвай. Там дом старинный
Подкумка быстрая вода,
Вон – лавка с керосином
Горячеводск, ты был всегда.
Частичкою России.
7.
Внизу от солнышка туман,
Вон мельница, церквушка,
Сирень цветёт! Вон чёткий план
Всей местности.…Вон душу
Волнуют старые дома,
Под толем, черепицей.
Белеет в зелени – саман,
Он до сих пор мне снится.
Бывало, привезёт родня
Соломы, жёлтой глины
И светлый праздник для меня.
Я помню, туфли скину
И в вязком месиве топчусь
И взрослым я мешаю!
Саманная святая Русь
Ты за Подкумком – знаю,
Там прошлое. И там Андрей
И едет он в коляске…
А под коляскою, под ней
Обрыв судьбы – опасный.
8.
– Андрюша, посмотри твой дом,
Вон, видишь над Подкумком,
Да ты задумался о чём?
Эх, думушки вы, думки.
Как виден хорошо Эльбрус
Кавказ весь горный снежный
Я знаешь, родиной лечусь,
И раны ноют реже…
Пускай войны уж больше нет,
Но гляньте, дядя Гриша
Ведь в шрамах,
И нынче хуже слышит.
Я расскажу тебе, Андрей
Он говорит устало
На фронте случай был, верней,
Таких ещё немало!
Мы как-то подошли к селу.
Ребят не очень много.
Сквозь ледяную полумглу
Нам не видать дорогу.
9.
И нас проклятая метель
Тревожит воем диким,
Забыли слово мы «постель»
К окопам мы привыкли.
Но замерзаем у села…
А жить то, как охота!
– Здесь сдохнем мы, и все дела
Сказал угрюмо кто-то.
Уж онемели пальцы ног,
Замёрзнуть в поле – страшно.
– Ребята! Да поможет Бог
Рискнём! – Поднялся старший.
Им перед утром слаще сон…
Теперь спокойней спится.
Пальнём-ка мы со всех сторон?
Перепугаем фрицев?
Ура! И выстрелы гремят!
Так фрицы той же ночью.
В подштанниках – Да наугад
Бежали, что есть мочи!
10.
Потом наш старший Александр
Лишился рук обеих.
После войны я в Сталинград
К нему поехал.… Веришь
Художник он, ещё какой,
А рисовал ногою
Меж пальцев кисть – И как рукой
Рисует речку, горы.
Не мог он слышать о войне…
Там небо голубое
В его рисунках на стене
Не ведало про бомбы.
Он с мамой вместе так и жил
Мать изменять не станет.
Как девушка.… Зря он любил!
Какую-то там Таню.
И я скажу тебе, Андрей,
Жизнь потому прекрасна,
Что есть такие люди в ней
С душой, как небо, ясной!
11.
Смотри, Андрей, вон вдалеке
У мельницы дом – видишь?
Он весь теперь в моей тоске,
Судьба такая видно.
Жила девчонка там одна
Евреечка Любаша…
Такая тёплая весна
Плыла как счастье наше.
К Любаше так не подойдёшь…
Срывать бутончик алый
Знать в сердце зло иметь и ложь…
Девчонка расцветала.
Безумно я её любил
Любашеньку родную,
Когда ж на фронт я уходил,
То, первый раз целуя,
Прижал её к своей груди…
На фронте же я думал,
Что наше счастье впереди
В том доме над Подкумком.
12.
Не помню, кто мне написал…
Любашенька с семьёю
Расстреляна.… Как я рыдал!
Что делалось со мною!