Судьба Темного Меча
Шрифт:
Далчейз усмехнулся, когда Ванье демонстративно возвел очи к небу. Итак, епископ полностью уверен, что старого дьякона можно купить с потрохами. Ну, в принципе можно. Каждый имеет свою цену. Далчейз бросил взгляд на потерянного Сарьона. Гм, если, конечно, не просить слишком много.
Решив, что в этом вопросе разногласий не предвидится, Ванье махнул рукой.
— Приведите пленника!
Темнота пришла в движение.
— И сейчас настало время объяснить, почему мы вытащили вас из теплой постели, кардинал... в смысле... дьякон Далчейз.
И епископ сложил руки на объемном
Перед епископом Ванье возникли три шипящих огненных кольца. Рядом возник молодой Дуук-тсарит, а мгновение спустя внутри колец появился юноша. Кольца огня охватывали его руки и ноги так плотно, что едва не касались его тела. Со своего стула Далчейз ощутил жар, который исходил от них. Он даже поморщился, представив, что случится, если юноша попытается вырваться из магических оков. Но, судя по всему, пленник не собирался вырываться. Он покорно стоял на месте, опустив голову. Длинные черные кудри разметались по плечам и почти полностью скрывали его лицо. Юноше было около восемнадцати лет, как решил Далчейз, оглядывая молодое мускулистое тело с завистью и сожалением. «Итак, мы собрались здесь, чтобы осудить этого молодого человека. Но почему? Почему с ним не могут разобраться сами Дуук-тсарит? Может, он — провинившийся каталист? Нет, невозможно. Ни у какого каталиста не может быть таких мускулов. И почему здесь только мы трое? И почему — трое?»
— Вы, наверное, теряетесь в догадках, дьякон Далчейз, по поводу того, что происходит, — сказал епископ Ванье. — Примите наши извинения. Боюсь, только вы один еще ничего не знаете. Дьякон Сарьон...
Услышав это имя, молодой человек вскинул голову. Отбросив назад спутанные черные волосы, он прищурился и, когда глаза привыкли к яркому свету, огляделся по сторонам.
— Отец! — хрипло воскликнул юноша.
Позабыв об огненных оковах, он быстро шагнул вперед. Раздалось шипение, по комнате поплыл запах обгоревшей плоти. Юноша шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы, но не вскрикнул от боли.
Далчейза удивило, что пленник знает Сарьона, но еще больше его удивила реакция самого Сарьона. Каталист отвел взгляд и непроизвольно вскинул руку — не так, как будто хотел защититься от нападения, а как будто считал себя недостойным прикосновения.
— Дьякон Сарьон знает, что происходит, и вам я тоже сейчас все объясню, брат Далчейз, — невозмутимо продолжал епископ Ванье. — Как известно, законы Тимхаллана требуют, чтобы все преступления, которые касаются каталистов или угрозы королевству, разбирал суд каталистов. Всеми прочими преступлениями занимаются Дуук-тсарит.
Далчейз почти не слушал Ванье. Он знал законы и уже догадался, что речь наверняка идет об угрозе государству.
Мрачные черные глаза юноши, который смотрел на Сарьона, буквально пылали от внутреннего жара. Эти глаза показались Далчейзу знакомыми. Где же он мог их видеть? Широкие, густые черные брови, сошедшиеся в одну линию над переносицей, свидетельствовали о необузданной, порывистой натуре. Упрямый подбородок, решительное, волевое лицо, роскошные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам крупными локонами, гордая посадка головы, бесстрашный взгляд... Да, этот юноша определенно был сильной личностью, он вполне мог сдвинуть с места звезды, если ему заблагорассудится.
«Но где же я мог его видеть?» — снова и снова спрашивал себя Далчейз. Каталист злился оттого, что знает это подсознательно, но никак не может догадаться, что же именно он знает. «Я уже видел этот царственный наклон головы, эти великолепные блестящие волосы, этот величественный взгляд... Но где?»
— Молодого человека зовут Джорам.
Когда прозвучало имя юноши, внимание Далчейза снова обратилось на епископа. «Нет, это имя ничего для меня не значит, — разочарованно подумал он. — И все же я знаю...»
— Он обвиняется во многих преступлениях, не последним из которых является угроза безопасности королевства. Именно поэтому судить его будем мы. Возможно, вы недоумеваете, дьякон Далчейз, — почему нас здесь только трое? — В голосе епископа Ванье зазвучали мрачные нотки. — Полагаю, вы поймете это, когда я изложу ужасные и потрясающие подробности преступлений этого молодого человека.
— Джорам! — сказал епископ резким, холодным голосом, очевидно, рассчитывая таким образом привлечь внимание подсудимого к себе.
Но юноша обратил на него не больше внимания, чем на говорящего попугая. Джорам пристально смотрел на Сарьона. Каталист сидел, сложив руки на коленях и понурив голову. Далчейз подумал, что из них двоих подсудимым почему-то кажется не юноша, а каталист.
— Джорам, сын Анджи! — снова заговорил епископ, на этот раз с заметным раздражением. Колдун произнес слово — и огненные кольца теснее сомкнулись вокруг молодого человека. Почувствовав их жар, подсудимый неохотно перевел мрачный взгляд на епископа. — Ты обвиняешься в преступном сокрытии того, что ты — Мертвый. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Джорам — очевидно, молодого человека действительно так звали — отказался отвечать, только надменно вздернул подбородок. Это движение показалось Далчейзу до боли знакомым — но он по-прежнему не мог догадаться, почему этот юноша кажется таким знакомым. Далчейз определенно знал его! Но не узнавал. Далчейз был раздосадован точно так же, как от зуда между лопатками, куда невозможно дотянуться, чтобы как следует почесать.
Дуук-тсарит произнес еще одно слово. Огненные кольца вспыхнули, раздалось ужасное шипение, снова запахло опаленной плотью. Подсудимый сдавленно ахнул от боли.