Судьба – тени прошлого

Эйдилэин Амир

Наконец, отразив очередную порцию выпадов, он молнией пронёсся сквозь пехотинцев, рассекая их пополам. Но впереди его уже ждал арбалетчик, однако и от его выстрела Леонель ловко увернулся. Подбежал ближе, выбил из его рук арбалет и снёс мечом голову. Вернулся к лежащему и корчащемуся от боли Отсенберду. Однако вскоре заметил, что они оказались окружены десятком элитных игъварских воинов. Он ещё раз посмотрел на товарища. Затем – на небо. Вымолвил себе что-то под нос.

– Я обещал вернуться. Я и вернусь, Агата, – произнёс он, вновь вставая и держа в руках меч.

Он постепенно принимал каждого из нападающих, но чувствовал, что сил – всё меньше, а врагов – всё больше. Он перебил уже

не менее пятнадцати солдат. Их трупы уже стали образовывать небольшую горку. Меч невервилльца был уже в плачевном состоянии. Вот-вот – и он треснет. Вэйрад совершил очередной пируэт, парировав выпад противника. Меч располовинился. Вэйрад продолжил в рукопашном бою, вырубив оппонента и взяв у него его оружие. Но силы были на исходе. Точнее – их уже вовсе не оставалось.

Враг неожиданно стал отступать: вдали появилась орда невервилльцев – подкрепление прибыло. Перед его носом проскочил на белом коне мужчина в блестящих латах с синим плащом, пошинковав несколько солдат, стоящих перед утомлённым офицером. Это был полководец Дориан Нильфад. Он кивнул Леонелю, тот ответил тем же и, выронив меч, с облегчением потерял сознание.

Это была одна из изнуряющих тренировок Вэйрада. Один из рыцарей, который был вынужден выступать в роли тренировочного манекена для юного наследника, в очередной раз безжалостно ударил деревянным мечом по плохо поставленной ноге юноши. Вэйрад упал.

– Эй! Вставай. Ну же, – подошел к лежачему мальчику его наставник. – Ты что же сдаешься? Уже?

– Я не могу больше… У меня ничего не выходит. Меня каждый раз лупят и лупят. И я каждый раз не могу ничего сделать. Я слишком слаб… – расплакавшись, пожаловался Вэйрад. Всё его оголенное тело было в ужасных синяках и ссадинах.

– Не стоит так говорить, юный воин. Сразу ничего не выходит… 

– Сразу? Я уже семь лет без остановки тренируюсь и тренируюсь. С пяти лет! И у меня ничего до сих пор не выходит! Сколько должно пройти времени, чтобы что-то у меня наконец получилось?! – продолжал плакаться мальчик. 

– Ну, ну… Ты занимаешься с искусными мастерами. Они выше тебя на голову и старше вдвое. Не нужно укорять себя почём зря. Если ты сдашься сейчас, то ничего уже точно не выйдет. Я тебя не держу. Твой отец – тем более. Ты можешь уйти в любой момент. Опустить руки. Стать таким же трусом, как и твой отец. Он трус. И при себе никогда не отрицал этого. Всё, что он может, так это – надеяться на свою армию. Он никогда не выйдет на поле боя. Он никогда не позволит остаться без сопровождения стражи. Но он и не обязан. Он не воин. Он – всего лишь король. Ты же, насколько я помню, всегда мечтал стать солдатом. Великим рыцарем! Настоящим воином! Или ты передумал? Хочешь стать королем? Если да – опускай руки. Сдавайся. Это удел королей. Это удел слабых. Удел твоего брата, к примеру. Никому нет дела до таких. Они сами по себе. Но я вижу по твоим глазам: ты не такой. Я верю, что несмотря ни на что ты справишься. Станешь тем, кем мечтаешь! Только, если ты не сдашься, – сказал старый учитель с густой белой бородой, протянув руку своему ученику.

– Не сдамся! НИКОГДА! – ответил он, вцепившись в руку наставника, помогшему ему встать.

Бой продолжился. Хоть он и по-прежнему был слаб и все время падал, получал новые травмы, он никогда не валялся на земле дольше, чем требовалось. И всегда вставал. Ведь он не хотел стать его отцом. Королем Эстороссо Мудрейшим. Он презирал его. Как и своего брата, который мечтал

стать королём. Ненавидел их обоих. Юному Вэйраду было на то полное право. И все это знали. И его отец тоже это знал. Но это его не останавливало делать из своего мальчика короля с раннего возраста, губя в нем личность и отнимая детство…

– Стойка должна быть четче! Левая рука слишком расслаблена! Что это такое? Ты на бальные танцы собрался? Вот! Теперь неплохо. Начали! – комментировал поединок наставник.

– Слышал, Вэйрад? Ты двигаешься как балерина! Это, можно сказать, комплимент для тебя, – иронизировал оппонент.

– Заткнись, Зельман! Ты меня отвлечь пытаешься такими глупыми стёбами? – грубо ответил Вэйрад.

Вся их перепалка проходила в рамках одного поединка. Они, не сбивая ритма, всегда пытались уколоть друг друга оскорблениями. Поединки для них служили не только способом отточить навыки, но и помериться умением грубо саркастировать. Однако здесь, как и во многих других науках и дисциплинах, Зельман всегда был на голову выше Вэйрада. Хотя в борьбе и фехтовании младший был успешнее. 

– На контрудар! – крикнул комментатор в лице учителя.

Зельман закрутился в пируэте и контратаковал брата с разворота, но Вэйрад не растерялся и парировал этот выпад, ударив Зельмана по ноге. Тот отпрял и отошел назад.

– Так его! – не сдержавшись, воскликнула черноволосая девушка, стоящая возле учителя.

Вэйрад отвлекся на нее. Уставился в ее глубокий влюбленный взгляд…

– Чего и требовало ожидать, – ударив ладонью по голове лежащего на земле Вэйрада, возмущался наставник. – Зельман выиграл. Хоть все мы тут понимаем, – его голос сделался подозрительно протяжным, – благодаря какой прекрасной даме мы имеем такой исход… – довершил изречение учитель, пристально глядя на смущающуюся девушку.

– Агата тут не при чем! Я сам виноват, дядя Эверард, – сознался Вэйрад.

– Конечно. Я разве кого-то другого обвинял? С тебя десять кругов вокруг замка! Нечего на девушек пялиться, пока идет бой! Голубки… Тьфу! – наставник Эверард недовольно сплюнул.

Проснулся Леонель уже в теплой нежной кровати. Голова у него трещала по швам. А ноги и руки ужасно ломило. Он вспомнил битву. Вспомнил, как Отсенберда ранили. Затем – как ему пришлось биться против орды элитных солдат. А потом пришло подкрепление… – вспомнил наконец Вэйрад.

Он встал и направился к двери. Он не знал, где находится. Но предположил, что в каком-нибудь госпитале, судя по уютной обстановке, белой простыне и одеялу, намотанным на голову бинтам, большому незанавешенному окну, бесцветным стенам и бесконечно утомляющей тишине, тишине, сводящей с ума.

Он оказался прав. Это, действительно, был госпиталь. Он подошел к дежурному медику и узнал, в какой комнате лежит генерал Отсенберд.

– Третья дверь с левой стороны, должно быть, – угрюмо ответил он.

– Здравствуй, Фирдес, – поздоровался с товарищем Вэйрад, войдя в точно такую же комнату, в какой лежал и он сам.

– Привет-привет… – едва различимо произнёс Отсенберд кряхтящим усталым голосом.

– Как вы? – полюбопытствовал Леонель о самочувствии генерала.

– Я бы сказал, что нормально. Но тогда бы я соврал… Мне очень не здоровится… – всё так же тяжело ответил Отсенберд.