Судьба Тирлинга
Шрифт:
Они миновали последний поворот, и Булава резко затормозил в десяти футах от комнаты Бренны. Перед распахнутой дверью виднелась лужа крови. Ее острый запах ударил в нос Айсе. Вокруг лужи уже вовсю роились мухи, одна из которых принялась кружить около головы девочки, пока та от нее не отмахнулась.
Булава намеревался войти, но Элстон выставил руку.
– Сэр. Позвольте мы войдем первыми.
Булава кивнул, но Айса почувствовала, что запрет пробудил в нем раздражение. Элстон и Кибб вошли в комнату, и Айса увязалась следом, одновременно желая и не желая увидеть, что там. Она выглянула из-за спины Элстона и тут же отшатнулась, увидев ярко красную
– Здесь безопасно?
– Да, сэр, – ответил Элстон странным голосом и отступил перед приближающимся Булавой, открывая Айсе вид на комнату, о чем она тут же пожалела. Уилл лежал на полу, и его горло было разодрано, словно на него напал дикий зверь. Айсе прежде никогда не доводилось видеть мертвых; она боялась, что нахлынет тошнота, но ее желудок воспринял ужасное зрелище спокойно. Булава никогда не позволял Айсе оставаться с Бренной один на один; и оба раза, когда ей выпадало дежурство здесь, она работала в паре сначала с Корином, а затем с Киббом. Уилл был отличным Стражем, но для ведьмы он стал легкой добычей. Может быть, им всем нужно было работать в парах.
Кибб опустился рядом с телом Уилла, и теперь рассматривал одну из его рук, покрытую кровью.
– Кожа у него под ногтями, сэр. – Кибб поднял голову. – Думаю, он сделал это сам.
Айса снова кинула взгляд – не без некоторого нездорового любопытства – на то, что осталось от шеи Уилла. С чего бы человек стал раздирать себе горло?
«Я стала сильнее, чем была, – осознала она, глядя на тело. – Я могу это вынести. И возможно, что однажды я смогу вынести что угодно».
– Найдите нескольких слуг с крепкими желудками, чтобы убрать все это, – велел Булава. – И убедитесь, что Ивен сюда не заглянет.
– Отправить погоню за ведьмой?
– Нет. Назначьте награду, конечно; она не простая пленница. Но вряд ли это что-то даст. В прошлый раз Корин схватил ее по чистой случайности.
– Но я готов поставить свой меч на то, что мы знаем, куда она пойдет, – прошептал Корин. – Боже, взгляните на это.
Айса оторвала взгляд от кровавых останков на полу. Комната у Бренны была чистой и удобной, не роскошной, но просторной и с хорошей мебелью. Остатки недавнего обеда стояли на столе, привлекая мух. Но Корин говорил о дальней стене, и увидев ее, Айса глубоко, судорожно вздохнула. Стену покрывали странные символы, сбившиеся в жуткий хоровод вокруг единственного слова, написанного, как и они, кровью.
ГЛИНН
Глава 2. Город
Группа преданных утопистов, совершивших первый Переход с Уильямом Тиром, разделяла его заветную мечту о обществе без войн и дискриминации. Почти две тысячи переселенцев поселились в предгорьях Клейтонской горной гряды, там, где позже возник современный Новый Лондон. Они учились обрабатывать землю, принимали решения голосованием на общем собрании и заботились друг о друге. В этой идиллии город рос и ширился; население увеличилось почти в два раза всего через поколение после Перехода. Религия была строго личным делом, а насилие находилось под запретом. На сторонний взгляд, Уильям Тир воплотил свою мечту в жизнь.
Путь на холм был долгим и трудным.
Кэти Райс проделывала его уже бессчетное количество раз: вверх по извилистой тропке, петляющей
Да, Кэти знала эту тропку, но это не мешало девушке ненавидеть ее. Она терпеть не могла долгую ходьбу, когда заняться нечем и остается только думать. Но овечья ферма была на вершине холма, а Кэти любила шерсть с той же страстью, с какой ненавидела ходьбу. Ей было всего три, когда мама впервые дала ей в руки вязальные спицы, и теперь, в четырнадцать, она не только лучше всех в Городе вязала, но и была одной из лучших прях и красильщиц. И этот поход был платой за возможность прясть и красить шерсть самой.
Она миновала лесок и увидела Город: сотни маленьких деревянных домиков, расположившихся на округлой вершине холма. Дома спускались в низину между холмов, прямо к реке, огибающей город прежде, чем нести свои воды сперва на юг, а затем на запад. Мама рассказывала, что они нашли это место, идя вверх по течению реки от самого океана. Кэти пыталась представить, как это место выглядело для первых поселенцев: просто скопление холмов, поросших лесом. Шестнадцать лет прошло со времени Перехода, и хоть для Кэти это казалось немалым сроком, она прекрасно понимала, что времени прошло совсем мало.
Она обернулась и пошла спиной вперед, чтобы насладиться любимым пейзажем: кроны деревьев, покрывающих склон, за ними яркая голубая лента реки, пересекающая изумрудно-золотые поля. Отсюда Кэти могла разглядеть даже людей: их было около пятидесяти, обрабатывающих широкий прямоугольник высаженных рядами растений на том берегу реки. Они будут работать до самого заката, а если потребуется, то и ночью, при свете фонарей. Еще до рождения Кэти поселенцы пережили несколько тяжелых лет: голодное время, как называла их мама. Так было, пока они не разобрались, как выращивать урожай. Больше четырех сотен людей – почти четверть всего населения – погибли. И теперь фермерство было самым важным занятием в Городе.
В следующем году, когда Кэти будет достаточно взрослой, чтобы выбрать себе профессию, она сможет выбрать и ферму, но вряд ли захочет. Ей совсем не нравился физический труд и необходимость таскать тяжести. Но в сентябре и в октябре все, кроме младенцев и стариков, разбитых артритом, выходили на работу в поля. У них все еще не хватало профессиональных фермеров, а урожай нужно было убрать до наступления холодов. И если кто-нибудь жаловался – а такие всегда находились – взрослые неизбежно вспоминали голодное время и снова перебирали все эти старые истории: о том, как пришлось убить и съесть всех собак, кроме щенков; как несколько групп сбежали под покровом ночи на поиски пропитания и, наверное, сгинули в снегах; как Уильям Тир отдавал свою долю еды другим до тех пор, пока не исхудал настолько, что подхватил пневмонию и чуть не умер. Теперь у них было много зерна, картофеля, моркови, клубники, капусты и кабачков, а еще здоровое поголовье коров, овец и кур, так что теперь никто не голодал. Но каждую осень Кэти приходилось снова и снова слушать истории о голодном времени, и теперь ее тошнило от одного только слова «урожай».