Судьба Вайлет и Люка
Шрифт:
В итоге я проигрываю следующую раздачу, и он задает мне тот же вопрос, на который я раньше отказывалась отвечать, а затем терпеливо ждет, моего ответа.
— Я кое-что сделала, — раздраженно отвечаю я. Как, черт возьми, он выиграл эту раздачу? — Это чушь собачья. Сначала два туза, потом две дамы.
— Что за «кое-что»? — У него в руке колода карт, и он перебирает ее большим пальцем.
— Я кое-кого облапошила.
— Это еще не совсем ответ.
— Ну, это лучшее, что я могу тебе сказать, — говорю я, но он просто продолжает смотреть на меня, раскрывая карты веером, снова и снова, его сексуальные
Он обдумывает мои слова и садится, отбрасывая карты в сторону. — Подожди, «Сделка», как с наркотиками?
Я пожимаю плечами, разведя руки в стороны.
— Ты действительно так удивлен?
Его взгляд скользит вверх и вниз по мне.
— Да… не знаю. — Он чешет голову. — Почему ты это делаешь?
— Потому что это работа, — говорю я ему. — Я также работаю официанткой, потому что я ненавижу влезать в долги, а колледж заставил меня часто влезать в долги.
— Но ты можешь попасть в тюрьму. Или может случиться что-нибудь похуже. — Он тяжело сглатывает. — Наркотики опасны, Вайолет.
— Да, я в курсе.
— Тебя это не беспокоит? То, что с тобой может что-то случиться?
— Не совсем. Жизнь — это просто жизнь, живу ли я на улице, за решеткой или в общежитии.
Он хмурится.
— У меня был друг, который однажды попал в тюрьму, и какое-то время у него все было не очень хорошо.
— У меня никогда не бывает хорошо. — Это вырывается, и потрясенный взгляд на его лице заставляет меня хотеть взять слова обратно. — Эээ…В любом случае, это не имеет значения, — торопливо говорю я, надеясь отвлечь его. — У меня больше нет поставщика, поэтому какое-то время я не буду этим заниматься. — Я с трудом сглатываю правду.
Он выдыхает, его массивная татуированная грудь выпячивается.
— Где ты берешь наркотики?
Я поднимаю два пальца.
— Это два вопроса, и снова я должна тебе только один.
Покачав головой, он хватает карты и быстро сдает еще одну раздачу. Он снова выигрывает, и мои подозрения возрастают, потому что у него есть туз и дама, и вероятность того, что он получит такие хорошие карты три раза подряд, маловероятна.
— Я не уверена, что это честные победы, — заявляю я, кладя свои карты на верх колоды. Не то чтобы я злюсь, что странно. Я заинтригована больше всего на свете, потому что обычно я кого-то обманываю, но если он жульничает, если он меня обманул — это будет впервые за долгое-долгое время. — Я думаю, что ты, возможно, шулер, мистер Стоически Отчужденный.
— Тогда докажи. — Его губы кривятся. — Теперь мой следующий вопрос. Где ты берешь наркотики?
— От панды, — говорю я первое, что приходит мне в голову, не готовая полностью признать, что он выиграл эту раздачу.
Его лоб морщится, а затем он хихикает себе под нос.
— О, черт возьми, Боже, ты действительно самый странный человек, которого я когда-либо встречал.
— Спасибо. — Я качаю головой и тасую карты и раскладываю их на матрасе перед собой.
Он кладет свою руку на мою, останавливая меня.
— Так не пойдет.
— Что? "Медведь-панда" не был для тебя достаточно хорошим ответом?
Откуда у тебя наркотики? — Он отпускает мою руку.
Я выравниваю карты ровно по матрацу.
— От парня, которого ты сегодня избил.
Его губы раскрываются в шоке.
— Откуда ты вообще его знаешь?
— Он мой приемный родитель, или был им с пятнадцати до восемнадцати лет.
— Твой приемный родитель? — Он таращится на меня. — Ты, черт возьми, серьезно?
— А ты как думаешь? — Я остаюсь настолько собранной, насколько могу, заставляя его проверять, говорю ли я правду.
Он твердо выдерживает мой взгляд.
— Я и не знаю, что думать.
— Тогда ладно. У тебя есть ответ.
— Тогда ладно. — Он повторяет мои слова, его лицо искажается от недоумения, когда он берет у меня колоду. — Следующая раздача.
На этот раз я внимательно наблюдаю за ним, просчитывая каждое его движение. Все кажется безупречным, пока я не забираю сданные карты. Я замечаю, как он переносит вес вперед и чешет ногу. Клянусь богом, похоже, он что-то достает из-под своей задницы.
— Подожди минуту. — Я поднимаю палец, кладу карты и наклоняюсь вперед. — Ты только что вынул карту из-под задницы?
— Зачем мне это делать? — Он поднимает две карты, которые у него есть, и невинно прижимает руку к груди. — Кроме того, куда мне положить остальные карты, которые я сдал?
— Откуда мне знать, — говорю я. — Может быть, себе в задницу.
Он моргает, равнодушно глядя на меня, и я встаю на ноги. Без всякого предупреждения я тяну его за руку, чтобы заглянуть ему под задницу. Он снова начинает смеяться, и я мысленно отмечаю, что мне невольно удалось заставить его рассмеяться дважды за последние несколько минут. Я не знаю, что это значит, кроме того, что я, должно быть, в какой-то комедийной постановке, и он находит меня забавной, чего раньше никто не делал.
Когда он наклоняется в сторону и позволяет мне заглянуть ему под задницу, полотенце опускается ниже на его бедре, и я чувствую запах алкоголя в его дыхании.
Как я и думала, под ним спрятана карта, я хватаю ее и держу между пальцами.
— Ты обманывал все это время, не так ли?
Он выхватывает у меня карту, на его губах играет легкая ухмылка.
— Я всегда жульничаю в картах. Так меня учили играть.
— Значит, ты решил, что я буду проигрывать каждую раздачу, и ты будешь задавать вопросы. — Я опускаюсь на кровать, скрестив ноги, не зная, что с этим делать. Меня никто никогда так не разыгрывал. — Я не уверена, злиться мне или впечатляться.
— Я бы выбрал последнее, — говорит он мне, его улыбка становится все шире и достигает его глаз.
— Я могла бы сделать это… — В чем, черт возьми, моя проблема? Я должна расстраиваться из-за него. Он играл мной. И мне это нравится, в странной, игривой манере. — Но я считаю справедливым только то, что ты ответишь на некоторые мои вопросы.
— Почему это справедливо? — спрашивает он, затягивая ослабленное полотенце на талии. — Я должен задать больше вопросов и я, достаточно умен, чтобы обмануть тебя, что, я думаю, случается не так часто. Я предполагаю, что обычно ты получаешь, а не отдаешь.