Судьба зимней вишни
Шрифт:
– Алиса, успокойтесь, Алиса, – забормотал Игорь, – это все не так. Вернее, не совсем так. Послушайте…
– Я не хочу вас слушать. Вчера вы позволили себе упрекнуть меня в том, что я встречалась с неподходящим человеком… А чем Петрович лучше? Чем вы лучше? И вы еще что-то говорили о моей аморальности!
– Алиса, я не хотел вас обидеть, – начал Игорь, но я захлопнула телефон и наконец-то заревела в голос.
Я довольно долго просидела на больничной скамейке, обливаясь слезами. Прохожие оборачивались в мою сторону, а одна женщина с измученным, невыспавшимся
– У вас что-то случилось? – спросила она.
– Случилось, – кивнула я.
– Кто-то умер?
– Да. Умер. Любимый человек.
Незнакомка взяла мою руку в свою, погладила меня по голове, прижала к себе и начала потихоньку укачивать. От мысли, что обо мне заботится совершенно посторонний человек, который неравнодушен к чужому горю, я заплакала еще горше. Повсхлипывав еще минут пять, я успокоилась и предложила доброй женщине довезти ее до дома.
– Не надо, – серьезно ответила она. – Мне в больницу. У меня там сестра уходит. Автокатастрофа. Поэтому я вас понимаю.
Она еще раз погладила меня по плечу, встала со скамейки и, пригнув голову, пошла ко входу.
Минут десять я посидела в машине, приводя лицо в порядок, а потом поехала домой. Завернув во двор, я увидела, что у моего подъезда стоит машина Игоря. Встречаться с ним мне не хотелось, поэтому я задом выехала из арки, развернулась и отправилась к маме. Мне нужно было о многом ей рассказать.
Мама выслушала меня без особых эмоций.
– Девочка моя, ведь я же тебя предупреждала, – грустно сказала она. – Но ты не слушала. Ты была слишком увлечена этим человеком, чтобы прислушаться к голосу разума.
– Ой, мам, думаешь, я сама себя не ругаю! Мне и без того тошно…
– Что было, того не вернешь. Но жизнь продолжается. Ты у меня молодая. Ты у меня красавица. И умница к тому же. У тебя, доченька, все будет хорошо. Давай-ка мы с тобой завтра Сереженьку в лагере проведаем. Посмотрим, как у него дела.
Я поняла, что мама «переключает» меня с неприятных мыслей, и благодарно ей улыбнулась. К Сережке действительно можно было съездить. Бедный мальчик! Четыре дня без кока-колы. В его возрасте это настоящий подвиг. Ночевать я осталась у мамы, а наутро мы с ней хорошенько затарились в соседнем супермаркете и поехали к Сережке в лагерь.
В присутствии сына мое плохое настроение отступило на второй план. Все-таки ребенок у меня замечательный! Его круглая мордаха заискрилась таким счастьем при встрече со мой и бабушкой и выразила такой восторг при виде трех литров кока-колы, что я не могла не рассмеяться.
Мы с мамой прекрасно провели целый час, наплескавшись вместе с Сережей в Волге, затем забрали сверток с грязным бельем, выслушали строгий наказ, что привезти в следующий раз, и отправились в обратный путь. У мамы был вечерний прием, поэтому я завезла ее в консультацию, а сама поехала на работу. Что-то в последнее время я совсем забросила свою контору. Бизнес этого не любит.
Почему из всех человеческих прегрешений нас особенно ранит предательство?
Мы
Чем отличается предательство от той же подлости? Не знаю. Не могу сформулировать. Но Петрович не поступил по отношению ко мне подло. Он меня предал. Предал мою любовь к нему. Мою веру в будущее.
И Игорь тоже успел меня предать. А Павел – нет. Он меня не предавал. От чего это зависит? От степени близости? Так ведь Павел мне намного ближе, чем Игорь, с которым я познакомилась всего несколько дней назад. От порога болевой чувствительности? Так почему способность причинять мне боль у Игоря гораздо выше, чем у Павла? Признаться, тут есть о чем поразмыслить.
Первый человек, которого я увидела, войдя в вестибюль своего агентства, был Таракан. Собственной персоной. Я просто позеленела от ярости.
– Могу я поинтересоваться, долго ли вы еще будете меня преследовать? – зашипела я, раздувая «капюшон». – Только не надо врать, что вы до сих пор подозреваете меня в убийстве.
– Вас – возможно, нет. Но я не исключаю, что преступника следует искать среди ваших знакомых, – ответило рыжее чудовище. – Поэтому я буду приходить туда, куда считаю нужным, ровно столько времени, сколько сочту нужным.
Таракан вежливо поклонился и вышел, а я, пыхтя от возмущения, скрылась за дверью своего кабинета. В коридоре мелькнуло бледное лицо Ируськи. Я подумала, что она, наверное, все еще сердится на меня. Еще не хватало, чтобы из-за какого-то мерзкого Таракана я поссорилась со своим лучшим менеджером. Нет, надо срочно что-то предпринимать.
Вошедшая в кабинет Леночка осведомилась, налить ли мне кофе, и протянула прямоугольный листочек картона.
– К вам вчера мужчина приезжал, я ему сказала, что вас нет, он попросил передать вам визитку.
Я взяла глянцевую карточку и прочитала на ней имя Игоря. Обида на Петровича, подозревавшего меня в торговле наркотиками, и на Игоря, который не счел нужным сказать мне правду, вспыхнула с новой силой. Я молча выбросила визитку в ведро, решив, что ни за что не буду ему звонить. Обойдется.
До вечера я успела переделать массу дел, накопившихся за последнее время. И уже собиралась домой, когда позвонила Лелька и предложила завтра собрать небольшой девичник у нее на даче.
– А Шаповалов где? – лениво поинтересовалась я.
– В Бельгию свалил, к семье, – живо ответила Лелька. – На ближайшую неделю я девушка свободная.
– Да тебя никак это радует? – изумилась я. – Помнится, кто-то совсем недавно умирал от неземной любви. А теперь уже свободы хочется?
– Всякая любовь проходит, а неземная – тем более, – философски ответила Лелька. – Нет, я против Женьки пока ничего не имею. Но раз уж он в отъезде, грех не воспользоваться таким замечательным поводом посидеть с девочками.