Судьбе наперекор

Лукина Лилия

— С нее будет толк,— неожиданно сказал Филин Владимиру Ивановичу.— Ну садитесь или, точнее, присаживайтесь,— едко усмехнулся он.— Чего стряслось-то? Все по делу приезжаешь, Пан... Нет, чтобы просто так в гости заглянуть... Посидели бы, чайку попили, молодость вспомнили...

— Здравствуй, Григорий,— Панфилов сам сел на скамью и кивнул мне, чтобы я села рядом.— Как бог грехи-то терпит? Вот,— Владимир Иванович достал из кармана бумажный пакет и протянул его Филину.— Трава. Баба Дуся тебе передала. Как заваривать, знаешь.

— Святая женщина! — с искренним уважением сказал тот.— Дай ей бог здоровья! Да и Ксана, что у нее живет, тоже со временем не хуже будет. А

грехи мои... Да, какие у меня теперь могут быть грехи? Так... Шалости...

— Угу,— хмыкнул Панфилов.— Детские... Ладно. Ты, Григорий, человек занятый. Как приехал, небось, со всем своим хозяйством еще не разобрался, да и я от безделья не маюсь. Поэтому давай-ка к делу. Ты, говорят, бизнесом решил заняться, к судоремонтному заводу интерес имеешь.

— Да на что ж он мне сдался-то? — рассмеялся Филин.— Ты, Пан, не хитри, прямо спрашивай... Не у чужих...

— Прямо, так прямо,— невозмутимо согласился Владимир Иванович.— Вот ты говоришь, что интереса у тебя к заводу нет, а «Доверие» «крышуешь»? Или попросил кто?

— Ты бы намекнул мне, что это за «Доверие» такое. Или думаешь, что я сам все помню?

— Ой-ой-ой,— покачал головой Пан.— Не притворяйся, Григорий. У тебя же голова, как Дом Советов, и все ты прекрасно помнишь. Иначе не был бы тем, кто ты есть.

— А тебе-то какой в этом интерес? Или хозяин велел узнать? — прищурился Филин, отчего его глаза стали напоминать два наведенных на Владимира Ивановича пистолета.

— Так, Григорий... — протянул Пан, на которого этот взгляд совершенно не подействовал.— Видно, кто-то серьезный тебя об этом попросил, если ты ответить не хочешь.

Они сидели, меряя друг друга взглядами, а я, пользуясь случаем, разглядывала Филина. Присмотревшись к нему, я поняла, что он чем-то серьезно болен — нездоровый цвет лица не мог скрыть даже загар. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне и спросил:

— Не боишься меня?

Хоть я и обещала Владимиру Ивановичу, что буду молчать, но на прямо поставленный вопрос нельзя было не ответить, и я решилась:

— Нет! — Брови Филина удивленно поползли вверх и я пояснила: — Тигр может раздавить муравья. Походя. Но гоняться за ним специально?! Никогда! Джунгли будут смеяться!

Филин расхохотался, но закашлялся и долго не мог остановиться, а когда успокоился, то опять сказал Панфилову:

— С нее будет толк,— и повернулся ко мне.— Иди погуляй, сад посмотри.

— Я лучше в машину пойду,— я посмотрела на Пана и он мне кивнул.

Сев в машину, я тут же закурила и увидела, как дрожат мои пальцы. Да-а-а,.. Ничего себе встрясочка для нервов, так и заикаться можно начать, и я, чтобы отвлечься, включила музыку. Владимир Иванович вернулся минут через пятнадцать очень озабоченный. Мы выехали за ворота, проехали половину дороги, а он все молчал. А я, видя его напряженное лицо, не решалась начать разговор сама,

— Тебя куда? — спросил он, наконец.

— К дому, мне машину надо забрать.

Когда мы подъехали, он, задумчиво разглядывая свои ногти, сказал:

— Так, Лена. Эта история не просто плохо пахнет — она смердит! И поскольку судоремонтный завод в сферу интересов Семьи не входит, влезать в нее я не буду. Извини.

— Пан, но ведь вы можете мне помочь просто как частное лицо,— возразила я.

— Нет, Лена, как частное лицо я уже много лет не существую. И все это прекрасно знают. Пойми, Семья — это Семья, где мы все друг за друга отвечаем. И подвергать риску их всех только потому, что ты не смогла разобраться в своих с Орловым отношениях и, чтобы отвлечься, влезла в эту историю, я не имею права. Это, девочка, будет

безответственно. Да и тебе от этого дела нужно будет отойти. Деньги, чтобы вернуть аванс, я тебе дам.

— Владимир Иванович! Да ведь я уже почти все выяснила! Осталось только узнать, кто стоит за «Доверием» и все! — возмутилась я.

— Достаточно того, что это знаю я! — отрезал Панфилов.

— Но я еще никогда не бросала начатого дела! — продолжала бушевать я.

— Все в жизни когда-то бывает впервые,— спокойно обронил Пан.— А, чтобы ты от безделья не маялась, я тебе другую работу предложу. Уж на ней-то, обещаю, тебе, вообще, никакие посторонние мысли в голову приходить не будут.

— Какую? — я невольно сбавила обороты и заинтересовалась.

— Дело в том, что Павел решил создать детективное агентство и хочет поставить тебя директором, потому что к нему толпой идут со своими проблемами люди, у которых нет денег на частного детектива вроде тебя, а в милиции их делами заниматься не будут — во-первых, мелочевка неподсудная, а, во-вторых — своих хватает. Ну, представь себе, что у старушки ее единственное утешение — собачку соседские хулиганы украли. Или старуху мать дети со свету сживают. Куда им идти? Вот они к нему и обращаются за защитой и помощью. Так что, если согласишься, то и ты, и штат, который ты себе подберешь, будете на зарплате. Помещение, технику и все прочее я вам обеспечу. Подумай об этом, Елена!

— Подумаю,— растерянно пообещала я, но тут же спохватилась: — А завод?

— Забудь, как дурной сон,— буркнул он и уехал.

Оглоушенная таким предложением я вместо того, чтобы отправиться на завод, как собиралась, просто позвонила Семенычу и сказала, что пока ничего узнать не смогла, а потом поднялась домой,

Баба Варя, как обычно, возилась на кухне и я, заварив себе кофе и уцепив Ваську, перебралась в комнату и, сев в кресло, стала размышлять, что же такое происходит. Но, как ни ломала я голову, так и не смогла понять, какому же настолько серьезному человеку, с которым не хочет связываться даже Панфилов, а, самое главное, для чего нужен этот погрязший в долгах завод с его устаревшим оборудованием. Но больше всего меня занимала мысль — в какую же такую жуткую историю я умудрилась вляпаться и чем она мне может грозить, если я откажусь отойти от этого дела.

«Так, Елена Васильевна! — рассуждала я, автоматически поедая один за другим только что испеченные бабой Варей пирожки, тарелку с которыми она мне принесла прямо в комнату.— Что мы имеем с гуся? А имеем мы очень паршивую ситуацию. С одной стороны, я, видимо, рискую жизнью, занимаясь этим делом — не думаю, чтобы Панфилов блефовал, а с другой? А с другой я стесняюсь отказаться от него. Нет, Ленка, не ври сама себе! Не стесняешься ты, а боишься, что люди подумают, что ты испугалась. А кто эти люди? Солдатов и Чаров, которым ты нужна, как зайцу звонок, и которые, оказавшись в безвыходном положении, решили просто использовать тебя? Или Наумов, о котором, вообще, говорить не приходится — на его счету и Морда, и Маргарита, и Лариска с дочками. И ты, Ленка, боишься того, что они о тебе подумают? И из-за этого ты готова свою голову под удар подставлять? Ну тогда ты, Ленка, дура, каких мало! А что будет, если я приму предложение Панфилова, а точнее, Матвея? С одной стороны я теряю свободу, но с другой — становлюсь частью системы, Семьи, и тогда мои проблемы станут их проблемами, да и я буду чувствовать себя в этой жизни более уверенно. Я буду защищенной, а для женщины это главное! Но это нужно, как следует, обдумать, потому что пути назад у меня не будет уже никогда. Если с ними — то до конца».