Судьбе загадка (сборник)
Шрифт:
В деревнях во время мобилизации их забрали как глуповатых парней, но они оказались просто идиотами, а потому их решили утилизировать для простейших работ: копания выгребных ям и таскания грузов.
И вот подольский губернатор почему-то выстроил команду идиотов на вокзальной площади, а когда царь вышел на крыльцо и, удивлённый несколько странным видом солдат, спросил, кто это такие, губернатор ответил: Это идиоты, ваше императорское величество!
Государь усмехнулся.
Когда подъезжали к складу, он увидал по обе стороны двери полукругом
— Уполномоченные, ваше императорское величество!
Когда царь вылезал из автомобиля, Соврищев должен был ущипнуть себя, чтобы убедиться, что он не сидит в кино или не рассматривает номер «Искр» — воскресного приложения к «Русскому слову».
Государыня шла рядом с особоуполномоченным, а позади двигалась блестящая толпа: граф Фредерикс, Воейков и прочие, кто обычно сопровождал высоких особ в подобных случаях.
К удивлению и к невыразимой радости Пантюши,
Степан Александрович не кинулся к ногам монарха по причине не высохшей ещё почвы, а только почтительно наклонился, как и все прочие.
Государь милостиво подал всем руки, а наследник, вдруг подбежав к одному из представлявшихся, спросил: «Вы аэропланов боитесь?» На что тот ответил:
— Привык, ваше императорское высочество.
Государыня всем дала поцеловать свою руку.
О целовании её руки накануне было целое совещание. Грензен, бывавший при дворе, разъяснил, что, во-первых: руку нельзя поднимать, а целовать на той высоте, на которой её государыня подала; во-вторых, руку нельзя брать, а лишь поддержать, сложив четыре пальца и оттопырив кверху большой.
Пантюша так и сделал, но, к его ужасу, в тот самый миг, когда он целовал государыне руку, та о чем-то спросила его, но так тихо, что он от волнения не расслышал. Пантюша, однако, нашёлся и пробормотал что-то тоже совершенно неразборчиво.
Затем все проследовали дальше.
В самом складе не обошлось без приключениий. Бухгалтер, растерявшись, не поцеловал руку царице, а лишь потряс её. Писарь, которому было приказано писать, как обычно, привлёк внимание наследника своим почерком.
— Как он красиво пишет! — воскликнул цесаревич. Напишите мне что-нибудь.
И писарь написал ему удостоверение: «Дано сие Его Императорскому Высочеству в том, что он действительно состоит наследником цесаревичем. Все начальствующие лица и общественные учреждения благоволят ему оказывать полное содействие».
Над столом писаря висел календарь с изображением царской фамилии. Фредерикс указал на него государю. Наследник и дочери обступили календарь и старались узнать себя.
Из генералов в особенности подействовал на Соврищева Воейков, имевший тогда особенно важный вид в связи с открытием в его имении водного источника «Куваки». О нем писал тогда Мятлев:
И я воды твоей, Воейков, ИсточникНаверху был сервирован чай, за которым присутствовали кроме высоких гостей Мария Николаевна, особоуполномоченный и заведующие поездами.
Среди заведующих поездами были петербуржцы из высшего общества, и они ловко сумели занять великих княжен, перемывая косточки разным придворным старушкам. В особенности отличался один худой дипломат, изобразивший, как старуха Хвалынская ссорится с попугаем.
Степан Александрович смотрел на все это, и ему вдруг вспомнилось, как во всех исторических романах описывались великие карьеры, сделанные именно в такие моменты.
Итак, например, как стал фаворитом маркиз де-ла- Кордон-вер?
Во время парадного обеда у короля он по выражению лица последнего понял, что королю необходимо отлучиться на пять минут. Де-ла-Кордон-вер, громко захрипев, сделал вид, что он смертельно подавился костью. А когда все обедавшие, обступив его, били его по спине и дёргали за нос, король успел сбегать и вернулся в превосходном расположении.
А герцог де-Кавардак, изумительно ловко на балу вправивший обратно выхлестнувшийся из корсажа стан Марии Медичи?
И вот Степан Александрович решил встать, обратиться к царю и произнести по-французски:
— Sir! Le salue de la nation est dans ma tete! Permetez-moi de parler! [7]
Кровь застучала у него в висках, а сердце захолонуло, словно он собирался войти ночью в спальню малознакомой дамы.
Но в тот миг, когда он уже почти встал, раздался крик.
7
Государь! Я знаю, как спасти нацию! Разрешите мне говорить! (фр.)
Пантюша опрокинул себе на колени стакан чая и, подпрыгнув от неожиданности, вышиб головою из рук санитара поднос с пирожными.
На секунду воцарилась мёртвая тишина, а затем раздался оглушительный взрыв хохота. Пантюша стоял красный как рак, облепленный кремом, а все обтирали его салфетками и хохотали, хохотали…
— Но вы ничего себе не сварили? — спросил дипломат.
— Коленку немножко, — отвечал Соврищев, — но это совершенные пустяки.
А государь, улыбнувшись, сказал:
— Это к благополучию. Жаль только, что стакан не разбился.
И — подлец Пантюша — создал исторический анекдот: взял и хватил стакан об пол. Вдребезги.
— Браво, — воскликнул царь, — вот это люблю!
И тогда все зааплодировали.
Даже Мария Николаевна впервые ласково поглядела на Соврищева.
Грязь у подъезда и разлитый чай погубили Россию.
На вокзал поехали провожать все.
Роскошный поезд литера «А», тот самый, на котором вскоре должен был разъезжать Керенский вкупе с бабушкой русской революции, стоял у перрона.