Судьбы не придумать
Шрифт:
Ни до машин, ни до людей. Дорожкой
Спешила, знай, в кошачие пределы.
Несла котятам свежую добычу –
Поймала где-то голубя. Похоже,
Ей было всё знакомо и привычно.
И дичь не раз она ловила тоже.
Мила своей естественной повадкой –
Средь суеты людской – инстинкт заветный…
Растёт потомство кошкино украдкой.
Три малыша: два белых и трёхцветный!
***
В
Неровный лёд крошился под коньками,
Расчерчен был «восьмёрками», кругами –
Во всём видна работа сотни ног!
Светили лампочки вверху, бросая взгляд
На кучку фигуристов неумелых:
Катались неуверенно, несмело
И падали на льду кто на бок, кто на зад.
В рейтузы толстые одета и в мутон,
Я тоже нарезала круг за кругом,
Шарахаясь от мальчиков с испугом:
И даже здесь у них манеры моветон.
Меж клюшками и шайбой каждый раз
Лавируя неловкой фигуристкой,
Была помехой я, настолько близкой,
Что мне вослед летел лихой словесный «пас»…
Я думала: «Тьфу, дураки, на вас!»
Трамвайное настроение
Трамвай набит «начинкой» из людей.
Он, словно людоед или злодей,
В прожорливой невзрачности нутра
Развозит человечество с утра.
Качаясь и звонками хохоча,
Скрипя на поворотах и ворча,
Он нервно перемешивает люд,
Как полуфабрикаты разных блюд.
А после всех выплёвывает вне,
Уставших и изжёванных вполне.
Снаружи на свободе – просто Рай!..
Так для чего же создали трамвай?
* * *
На Петроградской – необычный дом.
Живёт себе, вбирая звук проспекта.
И хоть кому-то верится с трудом,
Мне кажется, на нём играет некто…
Дом вознося как будто в небеса,
Звучат пилястры каменной сонатой…
И я смотрю на дом во все глаза,
Как в детстве удавалось мне когда-то
С немым восторгом вслушиваться в звук,
Внимая необъятному органу.
Мне станет страшно, если в жизни вдруг
Я сердцем видеть звуки перестану.
Тридцатое ноября
День до вторжения зимы.
Пустые ветки.
Дома в осаде полутьмы.
Дворы в подсветке.
Десантом сброшены с небес
Пылинки снега.
Покров белеет, не исчез –
Итог набега.
Ужасный с виду снеговик
Стоит,
Какой чудак его воздвиг,
В каком запале?
Пугает всех внутри двора.
А мне не страшно:
Не доживёт он до утра –
Тепло и влажно.
Новые районы
Я в новых районах
себя ощущаю приезжей.
Здесь город как будто чужой
и не станет родным.
Стараюсь бывать здесь недолго
и видеться реже
Со всем, что мне чуждо,
и станет навек таковым.
Здесь нет Петербурга.
Здесь то, что отстроили позже.
Здесь кружат дома,
устремляя стекло в облака.
Да, может, они и удобны,
и видом пригожи,
Но нет в них души,
что собой оживляет века.
Я в новых районах
страшусь высоты неоглядной.
Теряюсь среди перекрестков
шоссейных дорог.
Мне хочется с городом слиться
в беседе отрадной…
А здесь вдохновения нет.
Ни желаний, ни строк.
* * *
Доходный дом – типичный вариант
Архитектурных питерских сюжетов.
Любой фасад, как старый фолиант,
И не раскроет нам своих секретов.
Здесь этажи – подобия страниц,
Где всякий год вносил свои поправки:
Менял число и расстановку лиц,
Считал урон, учитывал прибавки.
Не каждый был любой погоде рад,
Встречал рассвет, а кто-то ждал заката.
Но всё скрывал изысканный фасад.
Да и теперь скрывает, как когда-то.
Сосульки
То клыками, то кинжалами,
То колючей бахромой,
Сталактитами и скалами
Виснут с крыш над головой.
Украшения сомнительны:
Видно, происки зимы?
Или промахи строителей,
Что расхлёбываем мы?
От закона до случайности
У судьбы свои мосты,
И сосульки в смертной крайности
Вдруг сорвутся с высоты…
Задираю кверху голову…
Выше крыши – бирюза!..
Всё ж бывает даже здорово
От земли поднять глаза.
Зима
По Неве гуляют люди.
С вертолёта – что горохи
На искристом белом блюде.
Развлечение эпохи?
Нет, конечно. Было дело:
Конки шли, потом трамваи,
Беспрепятственно и смело
Невский лёд одолевая.