Судьбы вершитель, спусковой крючок
Шрифт:
– Ты сам. Ты позволил Артему втянуть себя в грязное дело. И я позволила. Но я его прощаю. И ты должен его простить. Тогда и тебя простят… Уедем в глубинку, построим дом, будем жить как люди. Я этого хочу, ты этого хочешь…
– Хочу. Очень хочу.
– Ну, так что, уходим?
– Да.
– Я знала, что ты согласишься! – обрадовалась Рита.
– Да, – повторил Егор. – Но сначала сделаем Артема…
– Ты – псих!
– Нет.
– А я говорю, да!.. Ты ничем не лучше Артема!
– Лучше!
– Я ухожу! А ты как знаешь!
Рита
– Стой! – не зло, но жестко приказал Егор.
Она остановилась в дверях. Ощущение такое, будто аркан на шею набросили.
– Повернись ко мне!
Рита вдруг почувствовала себя зомби, вынужденным выполнять приказы своего поработителя. Она повернулась к Егору, но посмотрела на него с вызовом. Она еще не совсем покорилась его воле. Но, глядя в его сурово-сосредоточенные глаза, поняла, что это вполне может произойти.
– Я должен убить Артема. Я должен его убить. Должен…
Его слова звучали как мантры, те самые, которыми ее подчинял Артем. Рита завороженно смотрела на Егора.
– Ты меня понимаешь? – с ласковой улыбкой, но с ожесточением во взгляде спросил он.
– Понимаю.
– Ты должна мне помочь. Ты мне должна помочь. Ты должна помочь мне… Ты мне поможешь?
– Да.
– А потом мы уедем. Далеко-далеко.
– Да.
– Ты хочешь со мной уехать?
– Да.
– Мы будем жить вместе. Мы будем жить счастливо. Мы будем любить друг друга всю жизнь. Ты хочешь этого?
– Да.
– Ты поможешь мне!
– Помогу.
– Тогда завтра… Надо, чтобы бдительность у них ослабла. И лучше всего днем…
Рита плохо соображала. Днем напасть на Артема, ночью – как Егор сочтет нужным, так пусть и будет. Что скажет он, то она и сделает. Лишь бы поскорей покончить со всем этим…
– Стоять! Бояться!
Зина остановилась, медленно повернулась к нему лицом, уперев руки в бока.
– Ты что-то сказал? – звонко спросила она.
– Я сказал, бояться! – жестко и в упор смотрел на нее Костя.
И она не выдержала его взгляд, опустила глаза.
– Ты куда?
– На смену.
– Сегодня не твоя очередь.
– Вера заболела, придется мне за нее…
– Работаешь как проклятая… Но ничего, скоро у нас будет много денег. Ты больше не будешь работать.
– Мечтать не вредно.
– Вредно не мечтать… Как я сказал, так и будет…
– Ты устроился на работу? – усмехнулась
– Да.
– Это интересно…
Костя не работал с тех пор, как вернулся из армии. В сущности, он не работал и до службы. А после он и не обязан был этим заниматься, ведь он инвалид войны, у него пенсия – пусть и не большая, но стабильная. Контузия у него сильная была, в Чечне мина возле самой головы разорвалась, если бы не каска, хана… Да и родители ему неплохо помогают. Квартиру на их деньги он снимает, кое-что на жизнь дают, да и Зина зарабатывает – сутки через двое в больнице плюс за состоятельным старичком ухаживает. Настолько старым, что смешно их в чем-то подозревать. А вот больница Костю настораживала, особенно после того, как она в сердцах пожаловалась ему на пациента, предложившего ей работу на панели…
– Все будет хорошо, я тебе отвечаю… А пока вот это!
Костя бросил ей сверток в полиэтиленовом пакете.
– Что это? – поймав его, спросила Зина.
– Халат. Как раз твой размер…
Он купил его в магазине медицинской техники. Может, и не точно, но приблизительно по размеру – причем в большую сторону. Длинный халат, без всяких сексуальных вырезов, не как тот, в котором щеголяла на работе Зина.
– Зачем? – удивилась она.
– А чтобы тебя за проститутку не принимали. Ходишь, ля, сиськами светишь! – ожесточенно сказал он.
– Это кто ля?! – возмутилась она.
– Ты!
– Да как ты смеешь!
– Ладно, если б зарабатывала на этом. А то просто так даешь! – не на шутку разошелся он.
– Я?! Просто так?!.. Ну ты сволочь!
– Заткнись! – крикнул Костя.
И влепил ей пощечину.
– Ты сошел с ума! – прикрыв рукой пылающую щеку, озлобленно и с угрозой выкрикнула она.
Только сейчас до него дошло, что он совершил роковую ошибку. Но его еще не покинула надежда ее исправить, вернуть все на место.
– Прости!
Он упал перед Зиной на колени, крепко обхватил руками ее бедра. Но она никак не реагировала на это проявление чувств. Стояла молча и неподвижно, как истукан. А могла бы и простить, погладить по голове, утешить словом.
– Ну, прости, я умоляю! – рыдал он.
– Будь мужчиной, – сказала она.
– Я мужчина…
– Тогда отпусти. Мне надо идти.
– Но ты должна меня простить…
– Хорошо, я тебя прощаю…
Если она и простила его, то из одолжения, но никак не от души. И Костя это понял.
– Не так нужно… Чтобы с лаской и любовью…
– Мне уже некогда.
– Ничего, такси возьмешь…
Его руки уже хозяйничали под подолом ее платья.
– Мы быстро. Тебе будет хорошо…
Она позволила уложить себя на спину, но ни издала ни звука, когда он брал свое… Ничего, это от обиды, думал Костя. Сейчас она еще раз убедится в том, что нет мужчины лучше, чем он. А потом он и вовсе совершит геройский поступок – во имя любви. Он исполнит заказ на убийство, он заработает деньги. И тогда она проникнется к нему еще большим уважением…