Судебные ошибки
Шрифт:
Карни, должно быть, недолго оставалось до пенсии, ему явно было не меньше шестидесяти. У него все, даже лицо в тусклом свете ламп, было серым. Такие полицейские Ларри нравились. Они все видели, все совершали, и все-таки в них оставалось что-то хорошее. В семьдесят пятом году, когда Ларри начал службу в шестом участке, Карни все еще выражал недовольство тем, что управление приобрело патрульные машины с кондиционерами. Говорил, что это прибавляет хлопот, так как задержанные не хотят вылезать из машин.
— У Шланга было что-то изъято? — спросил Ларри. — Когда Норрис забрал его?
Ленахен бросил взгляд на Возницкую, та пожала плечами:
— Он быстро сбывает добычу.
Ларри
— Они были как мангуст и кобра. Гас считал, что Шланг норовит залезть в его кассу. Видимо, он как-то пытался запустить туда руку. Если Гас видел Шланга хотя бы севшим за стойку выпить чашку кофе, то прогонял его. — В «Рае» все, кто оплачивал счет, были равны. Главари шаек сидели по соседству с политиками и дешевыми проститутками. Когда кто-то — местные ребята, осевшие здесь бродяги или дурачки вроде Шланга — поднимал шум, Гас предпочитал сам наводить порядок, даже если в одной из кабинок сидел полицейский. — Как-то я видел, что Гас пошел на Шланга с мясницким ножом, — продолжат Ленахен. — Не думаю, что они души друг в друге не чаяли.
Ларри ощутил волнение. Убийца он. Шланг.
— Принимает Гэндолф наркотики? — спросил он.
— Особых пристрастий у него нет, — ответила Возницкая. — Балдеет, как вся эта шваль. Долгое время нюхал краску. Может быть, потому и ворует по мелочи. Шлангу много не нужно. Ему бы стащить столько, чтобы к вечеру забалдеть и забыть, какой он недотепа. Раскусить его нетрудно.
— Пистолет он носит? — спросил Ларри.
— Ни разу не видела. Собственно говоря, он слюнтяй, трус, — ответила Кристина. — Повздорить может, но я не знаю случая, чтобы он с кем-то дрался. Думаешь, это он убил Гаса?
— Начинаю думать.
— Вот не представляла, что этот червяк способен на такое.
Возницкая удивленно потрясла головой. Таков один из печальных уроков, преподанных полицейским жизнью. О людях они гораздо охотнее верят плохому, чем хорошему.
Ленахен с Возницкой уехали на патрулирование. Ларри зашел в канцелярию и попросил секретаря подобрать ему документы. Через полчаса из управления пришло по факсу досье Ромми, однако секретарь сказал, что вчерашний отчет Норри-са, должно быть, все еще лежит в шкафу. Пока он искал его, Ларри позвонил Гаролду Гриру.
Гаролд находился на собрании, что было весьма кстати. Ларри поговорил с Апарасио, правой рукой Грира, дружелюбным человеком, не задававшим много вопросов. После этого сделал еще один звонок.
— Тебе нужен ордер? — спросила Мюриэл. Она дожидалась присяжных у себя в кабинете.
— Пока нет. Но будь наготове.
— Всегда, — ответила она.
Всегда, подумал он. Что это могло означать? Вчера вечером возле тюрьмы он смотрел на Мюриэл, одетую для судебного заседания, в красных туфлях на высоких каблуках, прибавляющих ей роста, и внезапно мир показался ему опустелым. Узы чувства, связывающие его с ней, были в нем самой ощутимой вещью. Сила этого ощущения, которое представляло собой не только нараставшее вожделение, а нечто более значительное, лишила его дара речи после того, как он произнес ее имя. «Всегда», — пробормотал он и положил трубку.
Через час Ларри попросил диспетчера вызвать Ленахена с Возницкой. Находились они всего в нескольких кварталах, и он встретил их возле участка. Уже перевалило за полдень, стоянка была переполнена машинами, словно у торгового центра.
— В чем дело? — спросила Возницкая через водительское окошко патрульной машины. — Все еще ищешь тот отчет?
— Все ищу.
— Я недавно
— Хорошо, но сейчас я не отказался бы от помощи взять Шланга. Где его можно найти?
— Обычно на улице, — ответил Ленахен. — Еще не так холодно, чтобы искать прибежища в аэропорту. Всякий раз, когда он проворачивает одно из своих делишек, мы находим его в пиццерии на Дьюхени-стрит.
— Что он там делает?
— Ест. Не знаю, празднует ли удачу или просто наедается.
— Видимо, наедается, — сказала Возницкая. — Садись, подвезем.
В тот день Шланг в пиццерии не появлялся. Часа через два они подъехали к бару, где Коллинз, по его словам, видел Гэндолфа. Назывался он «Лампа». Было странно, что у него вообще есть название. Сущий притон. Ясное дело, что, когда открытое окно забрано сеткой, нужно быть начеку. Возле двери была небольшая стойка, бутылки стояли запертыми за толстой решеткой, в глубине находился тускло освещенный зал. Ларри видел такие уже множество раз: горело всего несколько лампочек, в том числе и на световых рекламах пива. То, что они освещали, было старым, грязным, неприглядным. Панели на стенах обшарпались, унитаз в грязном туалете растрескался посередине, из протекающего бачка непрерывно бежала вода. От самого входа ощущался запах гнили и утекающего газа. В зале весь день торчали посетители. Небольшие компании молодых людей стояли там и сям и рассказывали байки, в которые никто не верил. Время от времени принимали наркотики маленькими группами в углу. Видимо, это и привлекло сюда Коллинза.
Снаружи, на тротуаре возле двери, стояла такая же публика: проститутки-наркоманки, пытающиеся разжиться дозой героина или травкой, вконец опустившиеся парни. Отталкивающее сборище. При появлении троих полицейских все разбежались.
Карни с Кристиной вошли в дверь, Ларри побежал рысцой в обход здания на тот случай, если Шланг предпочтет черный ход.
Через минуту Ленахен позвал его свистом.
— Детектив Старчек, познакомьтесь с Ромео Гэндолфом.
Человек, которого вел Карни, был щуплым, невысоким, безумного вида, с бегающими сверкающими глазами. Нетрудно было догадаться, почему он получил прозвище Шланг. Ларри подтолкнул Ромми к патрульной машине и проверил на ощупь содержимое его карманов. Гэндолф хныкал и несколько раз спросил, что он сделал.
— Черт, — произнес Ларри. — Ромео, где медальон?
Ромео, само собой, ответил, что ничего о нем не знает.
— Черт, — снова ругнулся Ларри. Гэндолф не хранил бы камею несколько месяцев только затем, чтобы теперь продать. Ларри описал ее, но Шланг продолжал твердить, что не видел ничего похожего.
Ларри вспомнил о предостережениях Эрно относительно Коллинза. Его уже не раз обманывали заключенные-осведомители. Он был уже готов отпустить Шланга, но Ленахен неожиданно схватил его за взъерошенные волосы и затолкал на заднее сиденье машины. Шланг куксился, жаловался, что у него с прошлого вечера болит рука, потому что он долгое время был пристегнут наручниками к железному кольцу над головой в стене.
В участке Ленахен жестом велел Гэндолфу идти в камеру для задержанных — Ромми сам знал дорогу, — потом взял Ларри за руку повыше локтя. По тому, как он озирался, Старчек понял — есть какая-то проблема.
— Никаких отчетов за прошлый вечер ты не найдешь.
— Почему?
— Потому что не найдешь этой камеи среди изъятых вещей.
Ларри тяжело вздохнул. С такими делами он был уже хорошо знаком.
— Карни, я знаю, что камея не у тебя, но этот дурачок скажет мне, что вчера вечером, когда его забрали, медальон был у него. Ты это знаешь. И что мне говорить Гаролду?