Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока

Стариков Николай Викторович

Бессонов.В том же 1933 году у меня был разговор с ним относительно того положения, которое создалось в германских промышленных кругах в связи с известным ослаблением советских заказов в Германии. Я говорил, что среди германских промышленников существует известное разочарование ходом развития советско-германских хозяйственных отношений. Крестинский в этой связи еще более резко, чем это было сделано в мае месяце, подчеркнул передо мною задачу показать немецким промышленникам, что никакие серьезные и большие сношения с Советским Союзом невозможны, покуда у власти в Советском Союзе теперешнее руководство. Чем в большей степени будут разочаровываться германские промышленники и военные круги в возможности

нормализации отношений с Советским Союзом, хотя бы дипломатических, тем в большей степени и более решительно они будут итти на сговор с группами, борющимися с Советской властью.

Во время проезда Крестинского через Берлин, он касался того зондажа, который в то время в наших кругах произвел руководитель внешне-политического отдела национал-социалистической партии Германии Розенберг по вопросу о возможности тайного соглашения между национал-социалистами в Германии и русскими троцкистами, в частности и прежде всего, по вопросу о сырьевой базе для Германии. И в этой связи — по вопросу об Украине. Этот зондаж стал известен мне через Крестинского. Крестинский вызвал меня в день отъезда в Киссинген. Он был очень взволнован этим сообщением, советовался со мной, — что делать. И в этой связи подчеркнул, что зондаж, сделанный Розенбергом, имел в виду именно пребывание Крестинского в Берлине. И Розенбергу, и другим германским деятелям физиономия Крестинского была достаточна известна.

Поэтому это сообщение имело совершенно определенный политический смысл. В этой связи Крестинский просил меня ускорить решение вопроса о его свидании с Троцким, потому что ему казалось целесообразным по такому важному вопросу получить директивы.

Ряд моментов из переговоров Крестинского с Троцким в Меране мне известен по информации самого Крестинского. Информация Иогансона подтверждала это свидание.

Вышинский.Расскажите о вашей троцкистской подпольной деятельности непосредственно в последующие периоды.

Бессонов.Я хотел бы закончить об организации пункта связи. Пункт связи организован в 1931 году, существовал до 1937 года и, как берлинский пункт связи, исчез вместе с моим отъездом из Берлина в Советский Союз в феврале 1937 года.

За это время было получено от Троцкого и отправлено большое количество писем. Я не могу сейчас вспомнить, какое количество, но во всяком случае речь шла о 6-7 директивах-письмах в обе стороны в год. Кроме этого, был целый ряд писем, которые посылались дипломатической почтой. Кроме того, существовали письма, которые пересылались дипломатической почтой на иностранных бланках, главным образом, германских и бельгийских фирм, которые на деловом языке сообщали очередные, наиболее срочные сведения. Задача этого пункта связи заключалась в том, чтобы организовать личные встречи. Иогансон был тем самым лицом, который вместе с Пятаковым совершал поездку в Осло и об имени которого он умолчал, когда давал показания на Военной Коллегии в январе 1937 года.

Вышинский.От кого вам известно, что Иогансон организовывал Пятакову поездку и свидание с Троцким в Осло?

Бессонов.От самого Пятакова и Иогансона.

Вышинский.Расскажите про встречу с Троцким в Париже в 1934 году, — что именно вам поручал Троцкий и что вы сделали во исполнение этого поручения?

Бессонов.Я получил через Иогансона короткое письмо-записку от Троцкого, в котором он писал об организации свидания с одним из троцкистов, имеющихся в Германии, для информации о событиях в Германии 30 июня. Я был единственным человеком, который мог туда поехать. В конце июля 1934 года я приехал в Париж дневным поездом и уехал оттуда тоже с дневным поездом. Весь разговор происходил в одной из гостиниц, в которой всегда останавливался Иогансон. Троцкий сказал, что он очень хорошо знает меня

по письмам Пятакова и по рассказам Крестинского.

Вышинский.Что вы говорили с Троцким по поводу ваших троцкистских подпольных задач?

Бессонов.Он поставил задачу перед своими сторонниками, работающими на дипломатическом поприще, о взятии линии на саботаж официальных соглашений, чтобы стимулировать интерес немцев к неофициальным соглашениям с оппозиционными группировками. «Они еще придут к нам», — говорил Троцкий, имея в виду Гесса и Розенберга. Он говорил, что нам в этом вопросе стесняться нечего, что нам может быть обеспечена действительно серьезная, настоящая помощь со стороны Гесса и Розенберга. Мы не должны, — говорил он, — останавливаться перед тем, чтобы пойти на широкие территориальные уступки.

Вышинский.Именно?

Бессонов.Мы пойдем на уступку Украины, — говорил Троцкий, — учтите это в своей работе и в своих разговорах с немцами, и я напишу об этом еще и Пятакову и Крестинскому. Дальше он остановился на вопросах, связанных с работой троцкистских организаций в Советском Союзе, и при этом с особенной силой подчеркнул, что в обстановке назревающей неизбежной войны единственно возможной формой прихода троцкистов к власти является поражение Советского Союза в этой войне.

Затем он остановился на вопросе о методах работы троцкистских организаций в Советском Союзе, с особой силой подчеркнув вопрос о необходимости обострения самых крайних террористических методов борьбы. Здесь он сказал как раз те слова, которые приведены в обвинительном заключении и сегодня здесь зачитаны, слова о том, что было бы, конечно, непростительным жеманством, если бы мы, его сторонники в Советском Союзе, не перешли сейчас к прямому уничтожению и устранению Сталина и всех его ближайших сторонников.

Неожиданно для меня он остановился в этой связи на Максиме Горьком, характеризуя роль Максима Горького, как совершенно исключительную в смысле его влияния не только в Советском Союзе, но прежде всего и раньше всего за границей, указывая на его чрезвычайную близость к Сталину и на то, что высказывания Максима Горького самым определенным образом отталкивают многих сторонников Троцкого из европейской интеллигенции от него, приближая их к позиции руководства партии. И в этой связи он пришел к выводу и прямо мне сказал о необходимости устранить Горького, сказал те самые слова, которые здесь приводились, о необходимости физического уничтожения Горького во что бы то ни стало. Такова была директива.

Вышинский.Вы ее передали?

Бессонов.Да. Вскоре после этого, осенью 1934 года, я был в Москве и подробно рассказал об этом разговоре Пятакову.

Вышинский.Дальше.

Бессонов.В самом конце сентября или в первых числах октября 1936 года я встречался с Крестинским в Москве. Крестинский, очень взволнованный, сообщил мне о том, что дела у троцкистского центра обстоят очень неважно, что имеется целый ряд провалов, что арестованы Пятаков, Радек и целый ряд других, что не исключена возможность его собственного ареста и что он просит меня, при моем возвращении в Берлин, немедленно отправить об этом письменное сообщение Троцкому. Он говорил, что придется, в случае его ареста, передать все организационные связи Карахану, хотя он не представляет себе, как это конкретно можно сделать. Он просил меня даже два раза повторить, правильно ли я его понял, что положение, сложившееся у троцкистов в Советском Союзе к осени 1936 года, нужно характеризовать, как исключительно тяжелое, и что соглашение, достигнутое троцкистами с германской национал-социалистической партией по вопросу о возможности ускорения войны, облегчающей приход троцкистов к власти, должно быть форсировано во что бы то ни стало.