Судный день для губернатора
Шрифт:
– Стоять! – надрывно закричал он так, как, наверное, кричал своим бойцам в афганских горах.
И этот крик подействовал. От отступающей толпы отделилась небольшая группка крепких мужиков в строительных касках. Один вытащил из полы плаща монтировку, другой из-за пазухи – газовый ключ. А третий – и вовсе бейсбольную биту. У кого с собой ничего не было, просто приняли боевую стойку, сжав кулаки.
– Завод металлоконструкций, стоим! – закричал самый рослый из них.
– Стоим! – поддержали его остальные.
Около сорока работяг стеной встали
«Космонавты», встретив преграду, остановились, перестали стучать дубинками в щиты. Все ждали дальнейших указаний от командира.
Майор понял, что «психологическая атака» не удалась. А значит, нужно прибегать к силовому варианту разгона площади. Он уже был готов отдать команду, как вдруг в его кармане зазуммерил мобильник. Он мог и проигнорировать вызов, но не стал этого делать, справедливо полагая, что это мог звонить кто-то из его начальства.
Майор посмотрел на экранчик – номер не определен. Нажал зеленую кнопочку и поднес телефон к уху.
– Да, я слушаю, – бросил он в микрофон и, услышав на том конце провода знакомый голос, принадлежавший человеку, которого он не раз видел по телевизору, но никогда – живьем, вытянулся в струнку. – Так точно, отставить…
…Когда омоновцы вместе с майором скрылись в подворотне, толпа вывалила на проспект и двинулась к областному управлению МВД. По дороге она росла словно снежный ком. К ней примыкали все новые и новые люди. Такого митинга областной центр еще никогда не видел…
…Полковник Евсеев, словно загнанный в клетку зверь, метался по своему кабинету и орал в трубку:
– Как это уехали?.. Ты же мне обещал… кто приказал?.. сам?!. – Игорь Яковлевич побледнел и осел прямо на журнальный столик.
Пальцы сами собой разжались, и мобильник упал на пол. Первой мыслью было бежать – куда угодно, лишь бы подальше от города. Быстро заскочить к себе домой, выгрести из сейфа деньги и какими-нибудь окольными путями…
– Бред, бред, бред, – обхватив голову руками, твердил полковник. – Как ни крути, тебе крышка. Через несколько минут за тобой придут, наденут наручники и уведут.
За приоткрытым окном послышался странный гул. С каждой секундой он нарастал, словно бы лавина сходила с горы.
Полковник встал, подошел к окну и схватился за сердце. К областному управлению МВД широкой рекой текла людская масса, которой не было ни конца, ни края. Как же ему хотелось сейчас умереть! Но сердце продолжало биться и биться. Здоровье он имел отменное.
Евсеев задернул занавеску, сел в кресло, подвинулся к столу и выдвинул верхний ящичек. Среди бумаг и всякой канцелярской дребедени покоился «табель» с выгравированными на рукоятке именными инициалами «И.Я.». Рядом с оружием лежала коробка патронов.
Через несколько минут прогремел выстрел. Евсеев нырнул головой на столешницу.
Когда полицейские выломали дверь в его кабинет, то увидели следующую картину: полковник сидел в своем
Город постепенно возвращался к нормальной размеренной жизни. Работники коммунальной службы сгребали мусор. По улицам прогуливались молодые мамаши с колясками. На лавочки у подъездов вновь выползли пенсионеры, чтобы поделиться впечатлениями от вчерашнего митинга. На площади было тихо и спокойно. О вчерашней акции протеста напоминала лишь так и не разобранная сцена.
Под навесом уличного кафе за пластмассовым столиком сидели Алиса и Виолетта. Правозащитница неторопливо потягивала из кружечки горячий чай, вздыхала и с сожалением поглядывала на девочку – мол, понимаю, что ты сейчас переживаешь, сама когда-то потеряла отца. Но ничего говорить не спешила. Знала, что в такие тяжелые моменты человеку лучше побыть наедине со своими мыслями.
Виолетта не плакала, не впадала в истерику. В ее глазах лишь читалась грусть. Как бы ей сейчас хотелось вновь увидеться со своим отцом, сказать ему, что любит его, что он самый дорогой для нее человек на свете…
– Ты бы хоть перекусила, – прервала долгое молчание Алиса, подвинув девочке тарелку с пирожным.
Девочка с безразличием во взгляде посмотрела на еду и спросила:
– Ты его хорошо знала?
– Едва. Но он был хорошим человеком. Таких в наше время очень мало, – призналась правозащитница.
– И ты хороший человек. Я это вижу по твоим глазам.
На противоположной стороне улицы стоял микроавтобус с тонированными стеклами. Дугин протер ладонью запотевшее стекло и устало вздохнул.
– Поздравляю с успешным окончанием задания, – сухо произнес он.
Ларин и Лора обменялись взглядами.
– Разве оно уже окончено? – удивился Андрей.
– А что ты хотел? Это только в сказке все злодеи сразу несут заслуженное наказание, – ухмыльнулся Павел Игнатьевич. – В жизни иначе. Мы и так сделали немало. Девочка нашлась. Губернатор с директрисой мертвы, а про их злодеяния узнали люди; полковник скоро окажется за решеткой. Преступный бизнес прекратил свое существование, а вместе с ним и лживая «Программа выходного дня». Детдомовцы заживут новой жизнью… Что еще нужно? – вопросил руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти.
– А как же Скалозубов? – возмутился Ларин.
– Не переживай, и его отправят за решетку. Это лишь вопрос времени, – заверил Дугин. – Сам же понимаешь, чем птица выше летает, тем сложнее охотнику ее подстрелить. Но крыло-то ей мы уже подбили, так что полет ее будет недолгим.
– Хорошо, рано или поздно его посадят, – согласился Андрей. – Ну а что будет с гипнотизером?
– Кстати, да. Ведь именно во многом благодаря ему этим мерзавцам удавалось скрывать правду, – поддержала своего напарника Лора.