Судный день Орбитсвиля
Шрифт:
— Это вовсе не смешно, Джим. — Глаза женщины смотрели на него серьезно. — Со мной никогда еще ничего подобного не происходило, а от ваших слов мне становится еще хуже. Может быть, вы и привыкли к подобным вещам, но я нет.
— Я вовсе не привык… Дани, но ведь вчера вечером мы действительно не сказали друг другу ничего определенного.
— Я знаю. — Она не отрывала от него умоляющего взгляда. — Неужели вы думаете, что я не дрожу как осиновый лист при мысли, что я ошибаюсь.
— Вы не ошибаетесь, — потрясенно ответил Никлин.
Он взял ее руки в свои. Горячая
— Слава Богу! — улыбнулась Дани. Она подняла его руку так, что костяшки пальцев уперлись ей в левую грудь. — Я совсем не спала в эту ночь, Джим. Почему ты вчера не вернулся?
— Я вернулся. Удрал от Зинди, оставив ей свое мороженое, и вернулся на площадь, чтобы разыскать тебя.
— Я пряталась в шатре, пыталась прийти в себя. — Тыльной стороной ладони Никлин ощущал ее грудь под тонком блузкой. — Я без ума от тебя, Джим. Ужасно звучит, да?
Прежний Джим Никлин в ответ на такой вопрос промямлил бы что-нибудь невразумительное, но новый Никлин не растерялся.
— Это звучит прекрасно. Над библиотекой у меня есть комната. Пойдем туда.
— Нет! — Взгляд Дани был устремлен за его плечо, на окно мастерской.
— Это тот ужасный человек, что околачивался вчера на собрании. Он смотрит на нас во все глаза… Подслушивает… Он работает на тебя?
— В некотором роде. — Никлин оглянулся. В окне, подобно фантастической статуе, застыла нелепая фигура Макси с разинутым ртом. — Только Газообразное Позвоночное знает, почему я все еще не выгнал этого идиота. Можно отправить Макси домой.
Дани покачала головой.
— Это будет слишком откровенно.
— Ты хочешь ждать до вечера? — спросил Никлин.
Его радость несколько утихла, омраченная беспокойством. Джим совершенно определенно знал (так всегда случалось), — если он упустит эту возможность, то другого шанса судьба может ему и не предоставить. До вечера была еще целая вечность, могло произойти всякое — либо Дани образумится и передумает, либо унес начнется менструация, либо ее вызовут ухаживать за больной тетушкой. А, может, он сам споткнется и сломает себе обе ноги или, что еще хуже, снадобье мистера Хайда перестанет действовать, и он снова превратится в робкого доктора Джекила, и у него начнется такой мандраж, что он не сможет переступить даже порог собственного дома.
— Давай лучше прогуляемся, — сказала Дани и кивнула в сторону небольшого холма, расположенного за пределами владений Никлина. — Что там находится?
«Благодарю тебя, о Газообразное Позвоночное!» — пропел про себя Никлин.
— Там ничего нет, — ответил он, стараясь говорить как можно спокойнее. — Во всяком случае, людей-то там точно нет. Холмы и холмики. Вполне подходящее место для прогулок.
Дани заговорщически улыбнулась ему.
— Ты не хочешь пойти взять свою шляпу?
— Нет, солнце мне никогда не причиняет никакого беспокойства, — соврал он, не желая оставлять ее даже на несколько секунд.
Понимая, что Макси все еще глазеет на них, Никлин взял Дани под руку, и они направились в сторону поросшего
Когда они перевалили гребень холма, и дом Никлина вместе с другими постройками, вытянувшимися вдоль Корк-роуд, скрылся с глаз. Дани повернулась к Никлину, и их губы слились в поцелуе. Все чувства Никлина были переполнены одной лишь Дани — ее запахом, вкусом, ощущением ее тела.
— Не здесь, — мягко прошептала она. — Слишком близко от твоего дома. Этот ужасный человек, возможно, преследует нас.
Никлин только сейчас осознал, что пытается повалить Дани на землю.
— Ты совершенно права. Не стоит, чтобы он нас видел. Здесь есть местечко получше.
Они обогнули яйцеобразный пригорок с северной стороны. Дальше до самого верха изогнутого горизонта простирались бескрайние зеленые волны холмов. Пригорок окаймляли заросли банданы, как раз в эту пору набравшей цвет. Ярко-оранжевые цветы, давшие название стелющемуся кустарнику, представлявшему собой как бы сторожевой пост на границе травяного океана. Самый большой куст, имевший форму буквы П, был достаточно велик, чтобы в центре его зарослей могла укрыться влюбленная парочка. Он даже в какой-то степени защищал от палящего солнца. Никлин обнаружил это убежище из цветов и листьев во время своих одиноких прогулок. И каждый раз, когда он проходил неподалеку от этого места, его воображение, подстегиваемое постоянным одиночеством, рисовало ему укрывшихся в центре куста любовников. Но Джиму ни разу не пришло в голову, что одним из них окажется он.
— Ну, как тебе здесь? — спросил Никлин.
Вместо ответа, не отрывая от Джима серьезного взгляда своих карих глаз Дани расстегнула блузку.
Прошел, быть может, час — Никлин не мог оценить, сколько сейчас времени, — прежде, чем он вернулся в реальный мир. Джим лежал на Дани и не отрываясь смотрел в ее глаза. Они находились так близко, что он видел лишь блестящие темные озера на голубовато-белом фоне. Но через какое-то время до Никлина дошло, что Дани плачет. Он быстро перевернулся на бок и, не отрывая встревоженного взгляда от ее лица, коснулся холодной сверкающей дорожки ка ее щеке.
— Что с тобой, Дани? — прошептал он. — Ты жалеешь о том, что произошло между нами?
Женщина закусила нижнюю губу.
— Я жалею, но вовсе не об этом. Не о том, что случилось.
— О чем же?
— Кори… Мы уезжаем из Оринджфилда послезавтра. Я тоже должна ехать вместе со всеми, а это значит… — Она судорожно всхлипнула и уткнулась лицом ему в плечо. — Я не хочу расставаться с тобой, Джим. Я не хочу, чтобы все кончилось, едва лишь успев начаться.
— Но разве это обязательно?