Судный день
Шрифт:
— Это был болезненный урок, — согласился Феличи, — который нельзя забывать, но в данный момент я был бы очень благодарен вам, если бы вы коротко ввели меня в курс дела относительно того, куда вам удалось продвинуться.
— А что, с вашей точки зрения, содержится в Кодексе? — спросил Феличи, после того как Леви пренебрежительно отозвался о нацистских краниометрических теориях и вкратце рассказал папскому посланнику о находках экспедиции.
— Нацисты думают, что это обеспечит доказательство связи между арийцами и майя, но я считаю, что они заблуждаются. Майя были едва ли не лучшими астрономами во всем древнем мире, и исследование их иероглифов убедило меня, что они пытались предупредить
— Я не знал, что это замалчивалось, — ответил Феличи с притворным удивлением.
— Майя предсказывали появление Девы Марии в Фатиме еще за тысячу лет до того, как эти секреты были озвучены, — продолжал Леви, внимательно следя за реакцией собеседника.
— Каким образом?
Леви загадочно улыбнулся.
— Они оставили предупреждение на стеле, которая была найдена неподалеку отсюда. Нам предстоит еще многое узнать о древних майя, синьор Феличи. Сейчас астрономы уже подтвердили их предсказания на 2012 год вплоть до секунды. Чтобы у человечества появился хотя бы один шанс как-то подготовиться, жизненно важно, чтобы Кодекс был найден.
Фон Хайссен налил себе в стакан еще одну щедрую порцию виски.
— Виски, синьор? — предложил фон Хайссен Феличи, когда тот вернулся к нему в палатку.
— Благодарю, господин штурмбанфюрер. Вы здесь неплохо устроились.
— Мне бы тоже хотелось так думать, и, пожалуйста, называйте меня Карл, — ответил фон Хайссен, помня об инструкциях Гиммлера относительно того, чтобы обращаться с посланником Папы хорошо. — Итак, что же вам рассказал профессор?
— Он убежден, что Кодекс майя действительно существует, хотя лично я не стал бы ему доверять, Карл. В конце концов, он все-таки еврей, — нараспев произнес Феличи, поднимая свой стакан. — Prost.
— Согласен, но можете не беспокоиться: мы следим за ним очень внимательно. Prost!А он не высказывал каких-либо соображений насчет того, что может содержаться в Кодексе?
Феличи покачал головой.
— Он только уверен, что Кодекс находится где-то здесь, Карл, а обо всем остальном отзывался очень смутно. Но если он все-таки найдет его, я был бы вам очень благодарен, если бы мы с вами сначала обсудили все, прежде чем предавать его публичной огласке.
— Разумеется. Здесь мы с вами заодно. А как обстоят дела в Ватикане? Я слыхал, что здоровье понтифика оставляет желать лучшего.
— Боюсь, что оно быстро ухудшается, — согласился Феличи.
— Не намекнете насчет его возможного преемника?
— Уж не делаете ли вы ставки, Карл?
Фон Хайссен улыбнулся.
— Я как раз известен тем, что люблю заключать рискованные пари, синьор.
— Тогда на вашем месте я поставил бы на кардинала-секретаря Эудженио Пачелли. Если будет избран Пачелли, это даст мощный толчок отношениям между Германией и Ватиканом… Кардинал-секретарь весьма расположен к вашему фюреру.
Феличи немного искажал истину. Он знал, что у Пачелли есть весьма серьезные сомнения по этому поводу, но конкордат между Гитлером и Ватиканом очень укрепил позиции Церкви в Германии, и Пачелли связывал с нацистами свои главные надежды в борьбе с надвигающейся
— Нам следует поддерживать контакт, — заметил фон Хайссен, когда провожал Феличи к выходу из своей палатки. — Ваше предложение о создании Банка Ватикана представляется очень интересным. Рейхсфюрер Гиммлер лично намекнул мне, что после этой экспедиции я, скорее всего, буду направлен в Маутхаузен, в Австрию. Если будете в Вене, я знаю там несколько замечательных ресторанов.
Феличи кивнул; он немного покачивался.
— Я приезжаю в Вену два-три раза в год по делам, так что буду ждать нашей встречи. Gute Nacht und danke schon. [25]
Неровным шагом Феличи направился к своей палатке, раздумывая по пути о мощных силах, собирающихся на севере Италии, и о прочных связях фон Хайссена в рейхе на самом высоком уровне.
Фон Хайссен вытащил свой дневник и принялся в мельчайших деталях записывать все события прошедшего дня.
25
Спокойной ночи и большое спасибо (нем.)
Леви чувствовал себя обманутым в своих ожиданиях. Они находились в Тикале уже почти три месяца, но, несмотря на то что он несколько раз посылал записки с местными жителями, Роберто Арана так и не вышел на связь. Леви сидел в своем брезентовом шезлонге и смотрел через откинутую полу палатки на красную почву взлетной полосы. За день до этого он получил приглашение на обед к старейшинам местной деревни и надеялся, что сегодня вечером наконец-то появится Арана. Пока они находились здесь, вокруг площадки для игры в мяч было найдено 129 черепов. Отец Эрлихманн педантично измерил каждый из них и сделал подробные записи. За это время Леви также получил несколько писем от Рамоны, писем, которые вскрывали, — он был убежден в этом. Леви как никогда тосковал по прикосновению ее рук, по ее смеху и беспокоился о безопасности своих жены и детей. Он еще раз перечитал последний абзац ее письма, полученного в начале этой недели.
Я надеюсь, милый, что ты не задержишься там надолго. На улицах сейчас становится все больше коричневорубашечников, и Гитлер угрожает все сильнее. Я послала тебе на этой неделе выпуск «Винер Цайтунг», и, как ты увидишь из заголовков, наш канцлер стойко сопротивляется фашистам, но все мы думаем только об одном — сколько это может еще продолжаться. Я ужасно скучаю по тебе, мой дорогой. И с нетерпением жду, когда смогу тебя обнять.
26
Обозначение поцелуев, обычно в конце письма или записки.
Леви понимал, что у него осталось очень мало времени. Он тщательно обследовал Пирамиды I, II, III и IV, но безрезультатно. В Пирамиде VI он обнаружил секретную нишу, очень похожую на ту, где много лет назад он нашел мужскую статуэтку в Пирамиде I, но эта оказалась пустой. Может быть, кто-то другой опередил его? На прошлой неделе он предпринял попытку обследовать маленькую комнату под декоративным гребнем наверху Пирамиды V, но ему каждый раз мешали то фон Хайссен, то отец Эрлихманн. Выглядело это так, будто за каждым его движением наблюдают. Видимо, ему придется найти какой-то способ обследовать Пирамиду V поздно ночью, когда фон Хайссен и Эрлихманн уснут.