Судья королевского отбора
Шрифт:
Я же стараюсь больше жевать и более не отсвечивать во время застольной беседы, когда нам рассказывают, что все желающие девушки брачного возраста могут пройти сквозь Арку помыслов. Не отсвечивать получается у меня, откровенно говоря, плохо. Точнее не получается от слова «совсем». Особенно когда один из министров, худой, в возрасте, с тёмными волосами с проседью, собранными в косичку, достаточно громко заявляет:
– Разумеется, сразу же после прохождения Арки девушек должны осмотреть королевские целители на предмет невинности. Желательно
Я даже не сразу понимаю, что подавилась. Просто не могу ни вздохнуть, ни выдохнуть. Горло раздирает от дикой разрастающейся боли. От недостатка воздуха начинается паника, за которой я пропускаю момент, когда стул, на котором я сижу отодвигают, а меня поднимают, прижимают к себе спиной и нагибают.
Резкое надавливание на живот, и словно наждачкой проходятся по моему горлу, но дыхательные пути освободились, вызвав дорожки слёз. Я кашляю, но дышу. Одной рукой поглаживаю саднящее горло, а другой опираюсь о колено, так и не выпрямившись.
Благодарю не глядя. И это моя ошибка. Большая ошибка.
– Это моя обязанность защищать и оберегать судий королевского отбора, – кто бы сомневался, что великий князь так ответит. Сухо и с презрением.
Видимо, мой взгляд снизу вверх не скрыл моих мыслей, потому что фельтмаршалок наклоняется ко мне и с издёвкой интересуется:
– Вам требуется осмотр целителя?
Вопрос с подвохом. Кажется, он догадался, почему я подавилась. И теперь смеётся надо мной. Вон даже левый уголок губ приподнялся в снисходительной полуулыбке.
Я выпрямляюсь. Он повторяет за мной движение. Пусть его высокоропревосходителььство и выше меня, но его рост на меня совсем не давит. Видимо, страх перед ним уже прошёл. Делаю шаг к нему и задираю подбородок, чтобы пусть и смотреть снизу вверх, но с той же надменностью, с которой князь взирает на меня.
– Продолжите в том же духе, – тихо отвечаю ему вкрадчивым голосом. – И он потребуется уже вам.
Его высокопревосходительство придвигается ко мне ещё ближе. Наклоняет ко мне голову, низко, не отрывая пристального взгляда от моих глаз.
– Угрожаете? – от того, как прозвучал вопрос, мурашки рассыпаются по телу, и предательская дрожь охватывает внутренности.
Но я выдерживаю пламенеющий синим взор. Даже не моргнула. Чуть приподнимаюсь на носочки и твёрдо отвечаю, почти касаясь его губ:
– Предупреждаю.
На миг синее пламя разгорается сильнее, превращаясь в огненный смерч. Всего лишь одно мгновение, и одно моргание гасит неукротимую стихию. До того, как великий князь отводит взгляд, я успеваю заметить тень одобрения в его глазах. Всего лишь тень. Или мне показалось.
– Пойдёмте, Полина Андреевна, – он протягивает мне руку, а другой указывает на приоткрытую дверь в столовую. – Нас уже заждались.
И только сейчас я понимаю, что мы находимся в соседней комнате, где нас дожидались министры. Оказывается,
Я с неохотой кладу руку в протянутую ладонь.
Вместе мы заходим в столовую и оказываемся в центре внимания. Я чувствую, как заливаюсь краской. Звезда. Сегодня я звезда ужина.
– Полина Андреевна, как ваше самочувствие? – интересуется первым делом его величество.
Остальные же осматривают меня и князя.
– Благодаря его высокопревосходительству, хорошо, – отвечаю и собираюсь поблагодарить за беспокойство, но фельтмаршалок тянет меня к моему месту, где отодвигает стул, чтобы я села.
– Да, мясо в этот раз суховато, – это снова высказывается тот самый дедушка, который учил моего спутника.
– Непременно передам поварам ваше замечание, ваше сиятельство, граф Мазилеску, – замечает король.
Хорошо, что старый граф перевёл тему, которую все могут поддержать. Чем, собственно говоря, присутствующие и воспользовались. Судьи расспрашивают о названиях блюд и из чего те приготовлены, а министры любезно просвещают нас в этом.
– И всё-таки, давайте вернёмся к теме отбора и обязательному осмотру девушек целителями, – снова поднимается щекотливый вопрос, причём всё тем же мужчиной, когда принесли дессерт.
Я только взяла в руки нужную ложечку, чтобы попробовать сладкий шедевр, как приходится её отложить.
– А вы, уважаемый, когда женились, тоже были девственником? – мой вопрос повергает столовую в полную тишину.
«Уважаемому» требуется пара секунд, чтобы осмыслить мой вопрос, как он багровеет и начинается трястись от праведного гнева.
– Да как вы смеете! – брызжет слюной он. – Ваш вопрос переходит все грани допустимого!
– Ну почему же? – наигранно удивляюсь я. – Вы позволяете себе говорит об интимных подробностях жизни незнакомых девушек, при этом, скорее всего, вы сами не страдаете излишним целомудрием.
– Ах ты ж ином…, – начинает этот шовинист.
– Граф Арделин, – негромкий, но твёрдый голос князя с предостерегающими нотками останавливает готовое сорваться с губ графа оскорбление.
– Целомудрие, как вы выразились, Полина Андреевна, высоко ценится в наших женщинах, – к разговору присоединяется другой мужчина среднего возраста. – И является залогом успешного брака.
– Истинно так, – поддакивает бледная иль Лалибет.
Видимо, у неё на родине схожие ценности в отношении девушек и брака.
– Залогом успешного брака являются взаимопонимание и умение общаться, – не соглашаюсь я с ним. – А не наличие девственной плевы у невесты.
– Да это атавизм! – заявляет Ай Семь. – Его давно уже убрали из генов. Но временами он появляется при сбое в коде.
– Это позор! – грубый возмущённый голос Рены отвлекает всеобщее внимание от меня. – Иметь целую плеву – позор для женщины. Если её мать не позаботилась об этом своевременно, то надо самой пройти кровавое вогнание клинка.