Судзуки в волчьем логове
Шрифт:
– Вам любопытно, как я уцелел? – спокойно спросил японец.
– Черт побери! Вы были в осином гнезде. Вилли удушил мадам Тишо, можно сказать, у вас на глазах.
– Меня тоже это мучает, – признал японец.
– Можно поинтересоваться, как вы это объясняете?
– Я был вооружен, а эта дама нет.
– Вы убили человека, который спрятался в доме, поджидая вас, и вы утверждаете, что сделали это, застав его врасплох…
– По идее, сюрприз предназначался для меня. Но, как я вам уже сказал, мадам Тишо вмешалась,
– Действительно, вы мне это сказали. Однако не кажется ли вам подозрительным, что вас почему-то пощадили?
– Что вы хотите этим сказать?
– Складывается впечатление, что все эти бандиты кем-то были предупреждены, чтобы вы остались невредимы.
– Это странная гипотеза, но исключить ее полностью нельзя, – согласился японец.
– Это не гипотеза, – поправил Зайдер, – это утверждение. Допрошенный мной бандит прямо сказал об этом. Вилли дал приказ не стрелять в вас.
– Очень любопытно, – признал японец.
– И тем более любопытно, что вас-то и следовало убить в первую очередь, так как именно вы устроили им западню.
Судзуки выдержал взгляд полицейского, который в конце концов отвел глаза.
– Все это логично, – заметил японец. – Мы столкнулись с организацией, которая устраивает террористический акт против полиции. Но ведь я не представляю полицию.
– Нет, но вы помогаете полиции. Вы установили личность Тишо, и вы разоблачили Бекмана.
– Кстати, что сказал вам Бекман перед смертью?
– Он указал нам место, где обычно встречался с руководителем организации. Это все. Больше ничего. Он был обессилен. Ему сделали переливание крови. Пуля задела ему легкое, ее пытались извлечь, но во время операции он умер.
Они помолчали. Теперь дело Бекмана прояснилось для Судзуки: полный провал, проигранная схватка, терроризированная полиция, сомнительные сведения.
– На этот раз последнее слово будет за нами, – убежденно заявил Зайдер. – Мы затянем петлю на шее самого главного.
– Я не разделяю вашей уверенности, – прошептал японец.
– Главному не известно, что Бекман перед смертью успел кое-что сказать, – ответил комиссар. – В газетах писалось, что Бекман умер на месте. Какие же у него могут быть сомнения? Вилли именно потому и убил Бекмана, что тому было известно нечто представляющее для нас интерес. Теперь мы это знаем, но шефу об этом не известно. Это наш козырь и единственный шанс. Что вы об этом думаете?
– Надо попытаться, – ответил Судзуки. – Пытаться нужно всегда. Но я смотрю на это скептически.
– Почему?
– Это слишком гладко, чтобы быть правдой.
– Но я рассчитываю на вас, – сказал Зайдер.
– Я в этом не сомневался, – улыбнулся японец.
– Потому что они вас берегут?
– Им нужно, чтобы именно я забрался в волчье логово.
– Это логично, но почему вы говорите о волчьем логове, если считаете, что
– Бекман видел волка? – спросил Судзуки.
– Нет, – ответил комиссар. – Он разговаривал с ним через занавес. Бекман никогда не видел его лица. Меня бы больше удивило обратное.
– Это все, что сказал вам Бекман?
– Все.
– А где они встречались?
– В горах. В уединенном месте неподалеку от итальянской границы. В одиноком доме.
Глава 10
Расположенный на склоне горы дом ничем не напоминал игрушечные домики, спланированные архитекторами новой школы для ублажения туристов. Здесь не было ни зеленых ставень с изображением сердца, пронзенного стрелой, ни красных черепиц, ни балконов, выступающих под навесом кровли.
Место встреч, названное Бекманом, представляло собой типичное для этого района строение: большой деревянный ящик с наложенными друг на друга досками и с кровлей из толстого черного шифера. За исключением покрашенных в белый цвет оконных рам, дом потемнел от времени и непогоды. Дом стоял на сваях, поддерживаемых белыми булыжниками, и производил впечатление чего-то непрочного. Из распложенных на фасаде двух лестниц в форме буквы V одна вела в жилое помещение, а другая – в крытое гумно.
Домик у подножия гигантской горы можно было сравнить с мышью, зажатой между львиными лапами, и трудно было сказать, что вызывало большее восхищение: доверчивость мыши или милосердие хищника.
Над домом, зацепившись за каменные откосы склона, повисли снежные проталины, издали напоминающие сохнущие простыни. Бесконечные ряды сосен с торчащими ветвями задыхались от наступления горных вершин, башни и бойницы которых терялись в облаках. Над долиной высились скалы. Этот пейзаж был очень далек от трех изображений ласковой природы, которые были наклеены на крышках коробок для сыра.
Ночью таможенная служба заняла стратегические пункты, прикрывающие доступ к ущельям и горным хребтам. Жандармерия охраняла деревню и долину. Два военных вертолета находились в полной готовности. Тяжелый пулемет был установлен на позиции в убежище, затерянном среди снегов. Здесь ожидали приказов капрал и четверо солдат.
Ровно в семь часов Судзуки сел в машину бакалейщика, снабжавшего продовольствием отдаленные населенные пункты. Бакалейщик был лысым горцем с обветренным лицом, которому не дашь его шестидесяти лет. Он прекрасно знал дорогу вплоть до мельчайших выбоин.
– Вот уже сорок лет как я развожу продукты, – сказал он японцу. – Конечно, я не всегда ездил на машине, раньше у меня был только мул.
Несмотря на груз, малолитражка, петляя, карабкалась с легкостью лани.
– Вы с кем-то договорились о свидании в доме? – спросил бакалейщик. – В противном случае там никого не будет.