Суета с жемчугом
Шрифт:
– Дьявол! Что за треклятый город! – заорал он. – Честный гражданин глотка не может сделать, чтобы его не толкнули под руку.
Поскольку наша машина все еще не тронулась с места, сзади принялись настойчиво сигналить. Хенри резким толчком распахнул дверь, выбрался наружу и пошел к остановившейся сзади машине. Мне были слышны очень громкие голоса, и самый громкий принадлежал моему приятелю. Вскоре он вернулся, сел за руль, и мы наконец поехали.
– Убить идиота мало. Сам не знаю, почему пощадил его, – заметил он.
Остальную часть пути до
– Выпивки у нас с тобой литра полтора, – заметил Хенри, разглядывая оценивающе две бутылки виски, которые он поместил на столе рядом с теми, что мы успели опорожнить раньше, – Я думаю, этого достаточно, чтобы в наши головы пришла подходящая идейка?
– Если этого окажется недостаточно, Хенри, чтобы в твою светлую голову начали приходить мудрые мысли, мы будем вынуждены совершить набег на ближайщий магазин, чтобы пополнить запасы, – сказал я и залпом осушил свой стакан.
– А ты парень что надо, – заметил Хенри, благодушно улыбаясь. – Только говоришь очень странно.
– Что ж, это и неудивительно. Мне уже трудно изменить свою манеру речи.
Мои родители, видишь ли, были строгими пуристами в лучших традициях Новой Англии, и потому искусство сквернословия никогда мне легко не давалось. Даже когда я был студентом колледжа.
По лицу Хенри было видно, что он мучительно пытается переварить мою фразу, но это ему никак не удается.
Мы поговорили о Гандеси, его сомнительном совете и стоит ли ему следовать, и так пролетело примерно полчаса. Потом совершенно внезапно зазвонил белый телефон на моем письменном столе. Я вскочил и поспешно снял трубку, полагая, что это Эллен Макинтош, у которой прошел припадок дурного расположения духа. Однако голос был мужской, мне совершенно не знакомый и неприятный – скрипучий какой-то:
– Это Уолтер Гейдж?
– Да, вы говорите с мистером Гейджем.
– Отлично, мистер Гейдж, насколько я понимаю, ты наводишь справки о неких драгоценностях?
Я крепко сжал трубку и, повернувшись, сделал Хенри страшную гримасу.
Тот, однако, ничего не заметил, преспокойно наливая себе очередную порцию «Старой плантации».
– Да, это так, – сказал я в трубку, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя волнение охватило все мое существо. – Надеюсь, под словом драгоценности вы имеете в виду жемчуг?
– Вот именно. Сорок девять жемчужин, и все как одна. Моя цена – пять штук. Я задохнулся от возмущения:
– Но это же полный абсурд! Пять тысяч долларов за эти...
Голос грубо оборвал меня:
– Пять штук, и ни цента меньше. Если ты плохо соображаешь, что такое пять штук, сосчитай их на пальцах. А теперь привет. Обдумай мое предложение.
Позже я позвоню тебе.
В трубке раздались гудки, и я положил ее нетвердой рукой. Меня слегка трясло. Я добрел до своего кресла, опустился в него и вытер лоб носовым платком.
– Наша затея сработала, Хенри, но очень странным образом, – сказал я.
Хенри
– Не понял, что сработало, малыш? – спросил он и облизал губы кончиком языка.
– То, что мы проделали у Гандеси. Мне только что позвонил какой-то тип и спросил, не я ли разыскиваю жемчуг.
– Ух ты, – только и вымолвил Хенри и присвистнул, округлив губы.Значит, этот вонючий итальяшка все-таки что-то знал...
– Да, во просят за жемчуг ни много ни мало – пять тысяч. Вот это уже за пределами моего разумения.
– Что, что? – казалось, что у Хенри глаза из орбит повыскакивают, – пять штук за эти дурацкие побрякушки? У парня явно не все дома. Ты ведь сказал, что им две сотни – красная цена. Нет, это рехнуться можно! Пять штук? Да за эти деньги слона можно покрыть липовым жемчугом.
Видно было, что Хенри искренне потрясен. Он наполнил стаканы, мы их подняли и посмотрели друг на друга.
– И что ты теперь будешь делать? – спросил Хенри после длительной паузы.
– А что мне остается? – ответил я вопросом на вопрос. – Эллен Макинтош просила меня хранить дело в тайне. Тем более, что миссис Пенраддок не давала ей разрешения доверить секрет жемчуга мне. Эллен сейчас злится на меня и не хочет со мной разговаривать, потому что, по ее мнению, я пью слишком много виски, хотя мой ум при этом остается острым и ясным, не так ли, Хенри?
Конечно, дело приняло странный оборот, но, несмотря ни на что, мне кажется, первым делом нужно проконсультироваться с близким другом семьи миссис Пенраддок. Лучше, если это будет человек, искушенный в делах и знающий толк в драгоценностях. Такой человек у меня на примете есть, Хенри, и завтра я с ним свяжусь.
– Бог ты мой, – сказал Хенри, – неужели трудно было сказать все это в двух словах? Что это за тип, с которым ты хочешь связаться?
– Его зовут Лэнсинг Гэллемор. Он – президент ювелирной компании и старинный приятель миссис Пенраддок. Он-то и заказал для нее копию ожерелья.
По крайней мере, так мне говорила Эллен.
– Но ведь он сразу же позовет «фараонов», – заметил Хенри.
– Не думаю. Он вряд ли предпримет что-либо, что может поставить миссис Пенраддок в неловкое положение. Хенри пожал плечами.
– Липа и есть липа, – сказал он глубокомысленно. – С этим ничего не сможет поделать даже президент ювелирной фирмы.
– И тем не менее – должна же быть какая-то причина требовать столь крупную сумму. Шантаж – это единственное, что мне приходит сейчас в голову, а в таком случае, честно говоря, я чувствую, что одному мне не справиться. Я слишком мало знаком с историей семьи миссис Пенраддок.
– О'кей, – сказал Хенри и тяжело вздохнул, – если ты так считаешь, то действуй. А я тогда отправлюсь пока восвояси и постараюсь хорошенько проспаться, чтобы быть в форме на случай, если у тебя возникнет нужда в паре крепких рук.