Шрифт:
Эмиль Вениаминович Брагинский
Суета сует
В зале для торжественной регистрации брака (подобный зал имеется в каждом районном загсе) Марина Петровна стояла гордо выпрямившись. Марина Петровна стояла за столом, на котором лежали государственные бумаги. Жгуче-алая лента пересекала Марину Петровну по маршруту плечо – грудь – талия – верхний край бедра, в этом месте лента пряталась за спину.
– Перед актом торжественного бракосочетания необходимо заявить, является ли ваше желание
– Да! – отозвалось сопрано невесты.
– Да! – отозвался бас жениха.
Теперь Марина Петровна незаметным движением нажала кнопку под крышкой стола. И полилась над залом свадебная мелодия, утвержденная высокой инструкцией, адажио из «Раймонды».
– В соответствии с законом о браке и семье, – голос Марины Петровны звучал проникновенно и вместе с тем официально, изредка это удается совместить, – объявляю вас мужем и женой! Сойдите с ковра, пожалуйста! – без паузы добавила Марина Петровна, заметив, что кто-то из гостей позволил себе наступить на ковер машинной работы – он занимал большую часть зала.
Родственники и друзья молодоженов послушно отступили на узкую паркетную полоску возле стены. Началась небольшая давка, объятия, поцелуи, слезы.
Марина Петровна с привычной гордостью оглядывала происходящее, как вдруг в проеме двери обнаружила собственного мужа.
Вид у мужа был сомнительный – глаза затравленные, галстук сбился набок.
Воспользовавшись поздравительной суматохой, Марина Петровна быстро подошла к мужу.
– Марина! – срывающимся голосом заговорил Борис Иванович. – Я пропал, я, можно сказать, погиб!
– Сегодня во время завтрака я как-то не заметила, что ты погибаешь! – Она поправила мужу галстук.
– Не трогай меня! – отстранился Борис Иванович. – Мне понравилась посторонняя женщина!
– Что значит «понравилась»? – изумилась жена.
– Это значит, что она понравилась мне как женщина!
Марина Петровна буквально зашлась от возмущения:
– У меня ответственная работа! Когда я поздравляю молодых, у меня всегда частит пульс! Я волнуюсь – я еще не зачерствела душой! Сегодня это тридцать второй по счету брак, значит, я буду переживать в тридцать второй раз, а ты… приходишь, говоришь пошлости, портишь мне вдохновение…
– Я еще не все сказал, худшее впереди! – начал было Борис Иванович, но жена уже не слышала его. Она вернулась на свое главенствующее место.
– Дорогие молодожены! – Голос Марины Петровны затрепетал. – В вашей жизни сегодня самый радостный и самый счастливый день! Будьте счастливы!
Молодожены снова принялись целоваться, родители всхлипывать, друзья – поздравлять. Марина Петровна отерла увлажнившиеся глаза:
– Сойдите с ковра! – И опять подошла к мужу: – Возьми себя в руки. Это минутная слабость!
–
– И ты… с ней… был? – с трудом выговорила Марина Петровна.
– Был!.. – тихо признался муж.
– Какая гадость! – Марина Петровна метнулась к столу, на председательский пост. – Дорогие супруги! – Теперь уже другая пара стояла у стены и снова звучало утвержденное адажио. – Прошу в знак взаимности и бесконечной любви друг к другу обменяться кольцами. Сначала жених надевает кольцо невесте!
– Какая разница? – Невеста пожала голыми плечиками.
– Семья – это ячейка общества! – серьезно ответила Марина Петровна. – Следовательно, в ней с самого начала должен быть порядок!
– Жених! – закричал фотограф. – Жених, снимите кольцо и наденьте еще раз! Я не успел снять! Товарищ! – на этот раз он обращался к Борису Ивановичу. – Вы не попадаете в кадр!
Борис Иванович покорно подвинулся и запечатлелся вместе со всей компанией.
Марина Петровна вновь подошла к нему и выдернула из праздничной толпы:
– Почему ты ворвался? Не мог обождать до вечера?
– Я хотел исключить момент внезапности! – печально ответил Борис Иванович. – Вечером я к ней ухожу!
Марина Петровна качнулась, помолчала и, шатаясь, вернулась к исполнению служебных обязанностей:
– Товарищи! Семья, брак – это прекрасно, это почти священно! Да сойдите вы с ковра! Вас много, а ковер один!
Вечером Марина Петровна стояла в дверях, прокурорски скрестив на груди руки, и мрачно следила за тем, как муж укладывал чемодан. Чемодан, набитый до отказа, никак не хотел закрываться.
– Накидал туда все как попало. Разве так обращаются с вещами?
– Это мои личные вещи! – Борис Иванович нажал на чемодан всем телом.
– Нужно все уложить аккуратно, сломаешь хороший чемодан!
Борис Иванович поднажал, чемодан, захлопываясь, лязгнул замками. Борис Иванович, слегка задыхаясь, выпрямился:
– Не тебя первую муж бросает!
– А я-то думала, меня первую! – усмехнулась Марина Петровна.
Борис Иванович поволок свой чемодан к выходу.
– Смотри, надорвешься! – почти издевательски продолжала жена. – Зачем ты ей будешь нужен, надорванный?
Борис Иванович поставил чемодан на пол и перевел дух:
– Держишь фасон?
– Фасон дороже денег! – Марина Петровна грустно улыбнулась.
– Не тебя, а меня нужно жалеть. Я виноват, и меня совесть поедом ест! – вздохнул Борис Иванович. – Если я что из барахла забыл, Наташка мне принесет!
Из соседней комнаты вышла Наташка, длинное тонкое существо в джинсах и батнике.
– Ничего я тебе не принесу! Ну, завел, с кем не бывает, но зачем обнародовать, зачем травмировать мать, ломать ей жизнь! – И, недовольно покрутив головой, Наташа вернулась к себе в комнату.