Суетящийся демон
Шрифт:
«Демонстрирует силу. Сопротивляться прямо сейчас абсолютно бесполезно. С кочергой или без кочерги. А вот с собственным сатаном шансов действительно куда больше.»
— Войды, — это люди без контракта, если кратко. Тебе не рассказали? Значит прямо сейчас рассказывают в классе. Это базовый термин. Все новички — войды. Ты тоже войд, ещё минут пять. А вот сатаны без контракта называются ронины. Это термин из древней Японии, означал самурая без господина. Когда заключается контракт, то войд и ронин становятся дуэтом.
—
Тито откинул крышку и достал щипцами из кастрюли внушительный средневековый металлический шприц:
— Наши инструменты слегка отличаются от привычных тебе. Это вот специальный инъектор, шестнадцатый век! Я таким же контрактовался в своё время. — Свободной рукой, он кинул в кастрюлю грязно-белую рубашку Тимофея. — Чего добру пропадать, пусть отбеливается. Виктор, сыпани туда хлорки щепотку.
Тимофей поглядел на ещё дымящийся инъектор и почувствовал как на лбу выступила испарина.
«В помещении влажно, надеюсь моё волнение не очень заметно».
— Садись в кресло и расслабься, — повторил указание Тито. — Тебе, волею судеб, выпала честь законтрактоваться в первый же день пребывания в Дендиленде. Это наша школа так называется неофициально. А я, стало быть, специалист по контрактам, то бишь юрист, хе-хе.
Тимофей сел в кресло, стоящее рядом с ванной и обомлел. Ванну наполняла густая разноцветная жижа, похожая на бензин, только ярче и гуще. Пёстрая смесь вздымалась большими лопающимися пузырями. В ванной лежал сатан Евклид, его тело и конечности были полностью скрыты под водой, торчали только разноцветные глаза и синие волосы. Поймав взгляд Тимофея он медленно моргнул в знак приветствия.
— Варим жаркое из Суетящегося демона, — прогоготал Тито и помешал жидкость в ванной концом швабры. — Что ж, всё готово, Виктор, начинаем ритуал! Слушай внимательно, что сейчас будет происходить, парень. Мы произнесём несколько заклинаний, после чего введём тебе инъектором вот эту жижу из ванной, после чего ты повторишь то, что я тебе скажу и вуаля! Совсем не сложно. Всё это совершенно не опасно, я в этой шараге отвечаю за контракты, поэтому можешь не беспокоиться. Беспокоиться будешь, если начнёшь дёргаться и мешать мне. Вот тут всё может действительно пойти не по плану. У Евклида важный день, у него первый контракт разрешился положительно и сразу второй заключает, везунчик! Так что без выкрутасов, парень, будет немножко больно — дыши.
Виктор взял со стеллажа небольшую потёртую книжицу и забубнил:
Красного короля и белую королеву,
Меняя местами, по воле доброй,
Суть от сути, чрево от чрева,
Лестницей узкой, дорогой долгой…
Виктор продолжал зачитывать молитву, а толстяк подошёл к Тимофею и затянул на среднюю треть плеча жгут:
— Кулачком поработай, парень, тут темновато, такие уж условия, надо венку
— Сатаны различаются по породам, Тимофей, твой видишь какой — радужный, разноцветный. Порода хорошая, редкая. Мой вот, чёрный, после него жижа как чернила и от стенок потом сложно оттирается.
— Вы точно уверены, в том, что делаете, Тито? — Тимофей тяжело дышал, не сводя глаз с инъектора. Медный металлический цилиндр древнего шприца был исцарапан знаками, как и всё вокруг. Молодому человеку не хотелось выглядеть трусом перед Евклидом, но тело невольно дрожало, а дыхание было глубоким и прерывистым.
— Главное, чтобы ты был уверен, — а за контракт не беспокойся. Мы контрактуемся «мокрым», самым надёжным способом, поверь моему опыту. Есть способы попроще, но они не всегда срабатывают и оставляют сатанам возможность мухлежа с условиями. Верь старине Тито.
— Готов? — он поднёс инъектор к руке Тимофея.
Тот кивнул.
Тогда повторяй за мной парень:
— Меняя местами.
— Меняя местами, — срывающимся голосом произнёс Тимофей.
— По воле доброй.
— По воле доброй.
— Я, Тимофеем наречённый, завещаю имя и душу свою.
В вену вошла игла и он вздрогнул.
— Я Тимофеем наречённый, завещаю имя и душу свою, — Тимофей зажмурился. Сердце колотилось так, что казалось, что его видно снаружи.
— Забираю себе силу твою.
— Забираю себе силу твою.
— Забираю себе имя твое.
— Забираю себе имя твое.
— Подчиняю тебя воле своей.
Вода в ванной забурлила пар повалил ещё сильнее. Голова Евклида медленно погрузилась под воду.
— Подчиняю тебя воле своей. — Жжение в руке становилось невыносимым.
— Подлинно, верно и крепко.
— Подлинно, верно и крепко!
— Да будет так.
— Да будет так!
Голова закружилась, а улыбающееся лицо Тито — последнее, что запомнил Тимофей, прежде, чем отключиться.
— Очнулся, — констатировал Виктор. Его голос эхом разносился по залу.
— Отлично-отлично! — Тито, потряс Тимофея. — Долго же ты включался! Всё помнишь? Память не потерял? Сколько пальцев? Как зовут? — он маячил перед лицом пухлой ладошкой.
Тимофей уже пришёл в себя и с удивлением обнаружил себя сидящем всё в том же кресле, в просторном помещении с высокими потолками, по обратную сторону широких тканевых кулис.
— Пять пальцев, — он раздражённо отпихнул пятерню наставника, — всё помню. Тимофе…
И тут же получил жёсткую затрещину, окончательно приведшую его в чувство:
— Ты теперь Евклид! Не путай! Контракт заключен! Ты больше не войд, ты теперь в дуэте!
Тимофей поморщился и потёр ушиб. Осмотрел свои руки, коснулся лица, потянулся. Ощущения в теле никак не изменились, несмотря на введённую в тело жидкость. Что-то было не так, но что именно, он никак не мог уловить.