Суеверный

Стайн Роберт Лоуренс

Лайам открыл рот и попытался издать тот же звук.

Он лежал на спине и смотрел на низкий потолок с паутинкой трещин. Пытался представить себе мать. Пытался представить ее лицо.

Ему хотелось внимательно рассмотреть это лицо. Так, чтобы оно навечно запечатлелось в его памяти.

Неужели он его забудет? Мама, неужели я забуду, как ты выглядишь? Неужели я забуду твой голос?

Но даже эта ужасная мысль не вызвала слез.

Лайам поднялся, чувствуя еще большую пустоту в душе. Ему хотелось знать, видит ли его с небес его

мать. Видит ли она, что он не в состоянии плакать?

Полгода спустя боль была уже не такой острой. Лайам знал, что слезы придут. Но когда?

Мать умерла и удача отвернулась от них. Теперь им уже не удавалось вырастить хороший урожай. Кустики картофеля рыжели и увядали, несмотря на полив и тщательный уход, который обеспечивал им Рори.

– В этой старой земле не осталось больше ни капли удачи, – говорил отец бледному встревоженному сыну.

Козы росли тощими, блеяли тихо и печально.

– Нет больше удачи на этой ферме! – снова и снова бормотал Рори.

На каминной полке стоял портрет матери, у которого постоянно горели две зажженных свечи. Это был ее единственный портрет, сделанный профессиональным фотографом в ателье. Вокруг фотографии была прикреплена тонкая цепочка с серебряным крестом. Мать носила ее на шее. Рядом с портретом – вырезанный из дерева листок клевера, необычный, с четырьмя лепестками. Он был выкрашен зеленой шелушащейся краской.

Отец Лайама проводил все больше и больше времени у камина, глядя полными слез глазами на молодую женщину на портрете, светловолосую и сияющую.

Лайам знал, что не будь рядом с ним Маргарет, он бы давно погрузился в пучину отчаяния. Он знал, что без нее его жизнь была бы еще более унылой, чем голые картофельные поля.

Своим веселым смехом, блестящими зелеными глазами и золотыми, как солнце, волосами Маргарет согревала и освещала мрачную и холодную жизнь Лайама.

Дети проводили вместе целые дни, гоняясь друг за другом по каменистым пастбищам. Вместе пытались отыскать потаенные сокровища гномов, зарытые где-то под деревьями. А по вечерам собирали в банки многочисленных светлячков. Они были «сверкающими алмазами» Маргарет.

Еще тогда Лайам пообещал, что они всегда будут вместе.

Еще тогда.

Пообещал несмотря на то, что Рори решил покинуть ферму, оставив позади все их несчастья и неудачи.

– Мы что, в самом деле переедем в Америку, а, пап? – спрашивал Лайам, у которого только что начал ломаться голос.

Мальчиком владели смешанные чувства – ему не хотелось покидать родные места, но было интересно увидеть другую страну.

День был хмурый. В комнате царил полумрак. У стола Рори резал бекон. Он искоса взглянул на сына. На сковородке уже подрумянивался лук. Он шипел и благоухал.

– Я жду письма от твоего кузена из Иллинойса.

Иллинойс. Отец особенно нажимал на букву "G". Лайаму хотелось знать, что там за жизнь? На каком языке там говорят?

– А что мы там будем делать?

Купим ферму?

Отец пожал плечами. Движения стали медленнее. Лайам смотрел на его узловатые мозолистые руки.

– Разве мы не можем переехать в Дублин?

Рори перестал резать и, прищурясь, посмотрел на сына.

– А что нам там делать? Попрошайничать на улицах?

– Но ведь Шизы переехали в Дублин. И Рейли тоже теперь живут в городе.

– Это не для нас, Лайам!

Рори смутно представлял себе городскую жизнь. Он родился в Гелвей Бей, на крошечном зеленом острове. За всю жизнь лишь один раз был в большом городе и был им очень напуган.

– На этих асфальтированных улицах нет места эльфам и феям, – сказал он как-то Лайаму.

Но верил ли сам он в эльфов и фей?

Иногда Лайаму казалось, что отец в них верит. Вечерами Рори рассказывал сыну сказки. Это были истории о эльфах и феях, живших недалеко от их фермы, истории о гномах, духах, плачем предвещающих смерть, волшебных конях, русалках и о человеке, носившем голову под мышкой. (Как часто потом многие из них являлись мальчику во сне!)

Рори умел оживить в воображении эти странные существа.

Иногда вечерами отец и сын сидели у камина и читали, склонившись над книгой, лежавшей на коленях. Маргарет обычно сидела на маленькой скамеечке у дивана. Отсветы огня прыгали по страницам книги. Лайам не всегда понимал смысл прочитанных историй. Но ему нравился их язык, их мрачный юмор. Он очень любил слушать отца, который с выражением читал каждое предложение, каждый абзац. Рори читал с большим энтузиазмом. Чтение было единственным утешением в его жизни.

А теперь они должны были уехать с фермы, уехать из Ирландии.

– Мы не можем остаться, раз наше везение кончилось, – мрачно объяснял Рори.

А как же феи и эльфы? Они тоже поедут с ними?

– Так что же мы будем делать в Иллинойсе? – Лайам тщательно выговорил незнакомое название.

– Ты пойдешь в школу и станешь образованным человеком, – Рори закончил резать бекон, опустил его в шкворчащий лук и взял деревянную ложку, чтобы помешать.

– Но американские дети богатые. Я им не понравлюсь. Там все люди ездят в дорогих машинах и стреляют друг в друга.

Рори усмехнулся.

– Ты слишком много смотришь телек!

В сковородке шипел турнепс.

– Лайам, чего бы ты хотел сегодня на ужин?

Лайам сделал вид, что думает.

– Как насчет бекона?

– Хорошая мысль!

Это была одна из их постоянных шуток.

* * *

Детство Лайама кончилось совершенно неожиданно, за несколько недель до того, как ему исполнилось двенадцать лет.

Стоял теплый весенний вечер. Через открытое окно спальни доносился сладкий аромат клевера. Лайам лежал на животе на потертом шерстяном коврике и при неярком свете заката читал книжку о путешествиях в космосе. Может, он так готовился к переезду в Иллинойс?