Сухопутный робот
Шрифт:
Но папа предпочел перейти на работу в соседний институт, покуда еще сохраняющий режим секретности. Там разрабатывали туалеты для глубоководных поселений на дне океана. Папа полагал, что освоение морских глубин — дело не самого близкого будущего, поэтому его новую работу еще долго не рассекретят.
— А зарплата у тебя на новом месте будет больше старой? —
— Немного меньше, — ответил папа.
Мама промолчала.
— И еще обещают командировки… на Дальний Восток, — признался папа. — Довольно частые.
— А и не страшно, — весело отозвалась мама. — Ведь у нас теперь дома есть настоящий мужчина.
И она посмотрела на робота.
— Понятно, почему первым космонавтом назначили летчика, — Полундра, видимо, не слышал родительского разговора и думал о своем. — Но первым океанавтом должен стать моряк.
— Тоже на Тихий океан собрался? — восхитилась мама. — Может, нам всем во Владивосток переехать?
Еще немного поругавшись, она позвала робота учиться штопать носки, приговаривая, что при новой папиной зарплате это умение лишним не окажется.
Лето закончилось. Федя успешно стал первоклассником. Вернулся из школы с двенадцатью новыми друзьями, потребовал двадцать шесть бутербродов, чтобы наскоро перекусить и умчаться на школьную спортплощадку. Александра, к ужасу мамы, записалась в секцию парашютных прыжков.
Папа привозил из дальневосточных командировок морских звезд, морских ежей, морских коньков и недорогую красную рыбу. Мама вздрагивала всякий раз, когда слышала, как Полундра напевает себе под обонятельный рецептор (Федя уже давно знал, что так у роботов называется нос):
— Ты подольше сбереги Все тепло моей руки. Знаю, верному сердцу Десять тысяч километров — пустяки.Дети тут же подхватывали:
— Споем,Однажды, наслушавшись дальневосточного вокала, мама взяла кисти, краски и нарисовала картину «Трехмачтовый барк „Товарищ“ завоевывает „Золотой кубок Атлантики“», напоминающую одновременно «Девятый вал» Айвазовского и обложку книги «Приключения капитана Врунгеля». Полундра живопись похвалил и собственноручно изготовил для картины золоченую раму с резными завитками.
— Может, мне еще что-нибудь написать в жанре маринизма? — заискивающе спросила мама. — А то, может, рыбок купить? Аквариумных.
Робот, конечно, улыбаться не умел. Зато так наклонял голову, или разводил руками, или туловище в такую позу располагал, что сразу становилось понятно: вот это у него улыбка задорная, эта виноватая, а эта просто от беспричинно хорошего настроения. Сейчас же он продемонстрировал маме самое улыбательное выражение своей конструкции.
— Я в матросы не убегу, — пообещал он. — И на Дальнем Востоке мне без вас — всех четверых — нечего делать. Видно, придется оставаться сухопутным роботом. Но с морской душой. Кстати, не возражаю против покупки аквариума: рыбки оказывают благоприятное воспитательное влияние на детей.
В самом деле, мама беспокоилась совершенно зря. В семье у каждого своя особенность. Кто-то очень любит животных. Другой в книжки закапывается так, что, того и гляди, вырастет профессиональным читателем. А у третьего душа тоскует о морских просторах. Даже если это и не душа, а цифровая программа. Но все вместе они остаются одной семьей. Несхожесть мечтаний и различие жизненных интересы только притягивают их друг к другу. И ничто не способно поссорить.
Даже парашютные прыжки.