Сука. Роль, которую продиктовала жизнь
Шрифт:
Тем вечером я слышала только шум фена и металлический лязг ножниц. Раньше это мешало мне делать уроки, но с того знаменательного дня я была поглощена музыкой. Я больше не спорила с отцом, не просила отдать эту комнату мне, не жаловалась преподавателям на неспокойную жизнь. Моя настоящая жизнь расцветала в моих фантазиях. Каждый раз по телу пробегала легкая дрожь, когда я проходила мимо кабинета музыки. При виде Максима Александровича я вздрагивала и реагировала очень рьяно, словно собака, которая не видела своего хозяина неделю. Одно только его «Здравствуй!» могло привести
– Что мне сказать бабушке и папе, если они спросят, где я?
– Скажи, что ты вступила в творческое объединение музыкантов и учишься правильно писать и воспринимать музыку, – посоветовал учитель.
Я и правда научилась основам игры на гитаре и на фортепиано, узнала больше о музыкантах прошлого, стала различать музыкальные стили и направления. Мы даже собрали небольшую группу людей, которая согласилась совместно создавать песни и выпускать их под моим именем. После этого школа еще больше наполнилась слухами обо мне, но, несмотря на это, она мне полюбилась.
Когда Максим Александрович уезжал, я безумно скучала и творила жуткие вещи. Однажды я отправилась в учительскую узнать, куда он пропал. Завуч ответила, что Максим Александрович на обучении – защищает научную работу. И добавила: «Тебе он зачем? Что-то передать?» Мои руки похолодели, я встала как вкопанная, промолвив: «Мне нужно исправить отметку по музыке». Завуч достала классный журнал, открыла страницу с нужным предметом и нашла мою фамилию.
– Хм, нет у тебя никаких пропусков, с успеваемостью все в порядке. Пятерки одни. Тут и исправлять нечего! – завуч пожала плечами.
– Ко всем предметам так бы ответственно относилась, как к музыке, – из кабинета раздался голос учителя русского языка и литературы.
– Да-да, – кивнула я. Дескать, о литературе я тоже позабочусь.
– Что-то еще хотела? – поторопила меня завуч.
– Нет, все хорошо. Наверное, я его с кем-то перепутала.
– Кого? – удивилась завуч. – Тебя опять обидел кто-то?
– Ну, Максима Александровича, это он меня всегда обижает! Ой! То есть нет… – Я поняла, что пришла пора прекратить этот диалог, пока из меня не посыпались никчемные оправдания. – Ну, ладно, неважно. Извините. До свидания, мне надо на урок.
Педагогические работники закрыли дверь. Из-за двери послышалось: «Странная она какая-то, эта Егорова. Давно пора пригласить отца на собрание, но он все равно не соизволит прийти».
Все началось с этого дня, и, наверное, я сама неожиданно для себя дала повод для слухов. Мы ехали в одной машине с Дашей и ее отцом. За окном шел дождь, и отец монотонно мотал головой и повторял: «Девочки, какие ваши годы! Все будет хорошо». Я хотела прогулять занятие, но сделать это было никак нельзя: бабушка ужесточила натиск и задавала все больше ненужных вопросов. Неделя прошла скучно, меня чуть было не одолели простуда и осенняя хандра.
Когда Максим Александрович вернулся из поездки, я отправилась в музыкальный клуб, но это не принесло
– Какая тебе разница, что подумают о тебе другие? Я, например, нестандартный преподаватель. Школа просит соблюдать стандарты, а я написал свою методику. Отчитываюсь перед коллегами так, как они хотят, а то, что происходит на занятиях, это мое дело. Так вот, твоя жизнь – это твое дело! Не надо жить по шаблонам!
– Подождите, а как же отец, бабушка? Я ведь должна радовать их, – возразила я.
– Опять ты за свое. С чего ты взяла, что должна их радовать? Прежде всего радуй себя.
Мы оба замолчали. Как радовать себя, подумала я, если все способствует обратному. Погода на улице, обстановка дома, в школе. Вот занятия музыкой делают меня счастливой, а когда я прихожу домой, мое счастье улетучивается, как пыль, которую смахнули тряпкой. Я хотела бы спросить у Максима Александровича, почему так происходит, но он неожиданно прервал тишину.
– Можно, я задам тебе вопрос некстати?
– Ну, задавайте, – ответила я.
– Ты сама себя ласкаешь?
– Что? – удивилась я и в смущении отвернула взгляд.
– Мастурбируешь? Только честно, – не унимался преподаватель.
Его вопрос застал меня врасплох. Я покраснела и молча кивнула. Разволновавшись, я не смогла выдавить из себя ни слова.
– Это значит «да»? – не унимался он.
Я вспомнила тот самый секретный прием, с помощью которого можно перейти с темы на тему, но я была так сбита с толку, что только отводила взгляд. А учитель пристально смотрел на меня, что создавало еще большее напряжение. Я опять кивнула.
– Точно? – спросил преподаватель и посмотрел мне в глаза.
– Угу, – не открывая рта, промычала я.
– И что это значит? Ты такая неразговорчивая со всеми или только со мной?
– Да, точно, – через силу произнесла я.
– Когда последний раз?
– Максим Александрович, мы не догова…
Я хотела произнести: «Мы не договаривались», любимые слова Даши, которые безотказно, на ее взгляд, работали. Мысли перемешались, я хотела сказать, что не намерена отвечать на такое количество вопросов, ведь Максим Александрович просил разрешения только на один вопрос, но учитель оказался гораздо смелее и настойчивее меня.
– Когда ты последний раз дрочила? – перебил меня учитель.
– Ну, последний раз это было год назад, а может, и два года, честно, не помню, – призналась я. – Попробовала в тринадцать, но бабушка сказала, что это плохо, и я перестала. Я сама у нее об этом спрашивала, она очень негативно к этому относится.
– Ты берешь с нее пример?
– С кого?
– С бабушки, с кого же еще? Хочешь стать такой же, как она?
– Ну, нет. Скорее всего, нет.
– Сегодня же нарушь ее запрет и займись мастурбацией, – сказал Максим Александрович.