Суламифь и царица Савская. Любовь царя Соломона

Листопад Анна Викторовна

– Его я, наверно, тоже отпущу… может быть… – вновь равнодушно пожимает плечами демон и стремительно взмывает вверх.

И вот уже он сидит и раскачивается наверху прямо в воздухе на своем невидимом троне, заложив одну козлиную ногу на другую, и злобно сверкают его очи, глядящие сверху вниз на Македу. Поросшая черной шерстью рука его лежит на подлокотнике воздушного трона, и пальцы той руки выбивают на нем ритмичную громкую дробь.

– Я видел, ты сегодня принесла в жертву ягненка? Напрасно ты старалась и измазала кровью несчастного зверя двери и косяки. Разве ты не знаешь, что для меня не существует таких засовов, которых я не мог бы отпереть! – в голосе демона слышится явное бахвальство.

– Не обольщайся, демон!

Не тебе принесла я искупительную жертву, а великому богу Озирису! К нему я взываю, не к тебе, – гневно вспыхнув, отвечает Македа и в сердцах отворачивается от него.

Демон удивленно смотрит на нее:

– У тебя смелая душа, Савская царица. Поднимись же с ложа и подойди ко мне, – милостиво разрешает он и опускается вниз вместе со своим воздушным троном. И в тот же миг Македа чувствует, как слабеют невидимые оковы, доселе крепко удерживающие ее.

Она легко и грациозно поднимается и окутывает себя тонким струящимся покрывалом, которое не может скрыть ни одного изгиба ее прелестного тела. Подобно великолепной статуе, встает она перед демоном, вся облитая лунным сиянием, и величественно смотрит на него. Во всем ее облике ощущается спокойствие и царственная отрешенность.

– Ты очень красива, южная царица! Если бы я был на месте Соломона, я бы тоже влюбился в тебя… – вскользь, замечает Сатан и возбужденно щелкает по воздуху хвостом. Глаза его неотступно следят за каждым движением царицы. – Ты помнишь, о чем говорил Соломон?

– Помню. Но позволь узнать, зачем тебе нужна эта Книга? Разве ты, демон, не можешь заранее знать, что случится? – спрашивает Македа и невозмутимо смотрит на демона.

– Странный вопрос! – возмутился демон. – Я хочу управлять судьбами всех людей и получить над вами безграничную власть! И я заставлю тебя отдать мне эту Книгу! – в голосе его слышится угроза, глаза вспыхивают недобрым огнем.

– Хорошо, – неожиданно соглашается Македа и с притворной ласковостью во взоре глядит на демона. В голове у нее вызревает хитрый план. – Видишь ли, в чем дело. Чтобы Книга судьбы оказалась во дворце царя Соломона, мне необходимо позвать ее, а для этого я должна спеть прекрасную песню, подобную райской!

– Если ты меня обманешь, я заберу твою душу и душу Соломона и брошу их в подземелье. Скажи, а будет ли твоя песня действительно подобна райской? – заинтересованно спросил Сатан. Так как демону навсегда была закрыта дорога в рай, он хотел хотя бы в чем-то прикоснуться к райским кущам.

– О! Она будет чудо как хороша. А если песня тебе понравится, что ты дашь взамен?

Вперил Сатан свои страшные сверкающие очи в лицо царицы и в мгновение ока угадал все ее желания, а угадав, произнес:

– Что ж! Я отпущу тебя и Соломона на все четыре стороны.

– Хорошо, – обрадовалась Македа. Ей только того и надо было.

– Так пой же скорей! – в нетерпении вскричал демон и, поерзав, устроился поудобнее на своем воздушном троне.

– Не могу. Нет музыканта, который подыграл бы мне, а без него мне петь никак нельзя! – ответила хитрая царица.

– А может тебе подыграть вон тот человек? – поинтересовался демон и кивнул на Соломона. Ему страшно хотелось послушать, как поет Савская царица.

– Может. Только он так крепко спит, что разбудить его я вряд ли смогу, – стараясь казаться равнодушной, произнесла Македа.

– Ну, так и быть! Я оживлю его на время, – согласился Сатан и прищелкнул своим хвостом. В тот же миг царь Соломон встрепенулся, открыл глаза и, приподнявшись на локтях, удивленно произнес:

– До чего странный и удивительный сон на меня навалился. Как будто бы я вознесся в небо к Богу… – тут он осекся, потому что увидел сидящего в воздухе Сатана.

– Это твоих рук дело? – возмущенно спросил его Соломон и хотел вскочить с ложа, чтобы наброситься на демона, однако Македа сделала ему предостерегающий знак не шевелиться, и тихо попросила царя:

– Прошу

тебя, милый Соломон, возьми поскорей мою лютню и подыграй мне на ней. Я хочу спеть для гостя красивую песню! И зажги в курильне благовонный огонь, чтобы его тонкий аромат придал более глубокое очарование и прелесть звучанию музыки и песни, – при этом она так многозначительно и красноречиво глядела на него, что Соломон больше ни о чем ее не спрашивал.

Встав, он приблизился к курильне, зажег в серебряной чаше благовонный огонь. После чего взял в руки деревянный инструмент и присел на ложе возле Македы. Спустя мгновение из-под пальцев Соломона заструилась прекрасная и благозвучная мелодия. Сама Македа взяла в руки серебряные колокольчики и стала ими легонько потрясывать, так что они зазвучали чисто и звонко, как капли дождя. Под льющуюся струнную музыку лютни и звон колокольчиков Македа запела – сначала негромко, на низких и горловых звуках, потом все громче и громче. Ее голос расширился и приобрел глубокое и бархатистое звучание, рассказывая о любви и вызывая в душах слушающих восторг, удивление и невыразимую щемящую грусть. И до того неземным и гармоничным было это нежное и переливистое звучание натянутых струн, так тонко и прочно переплетались они с бархатным и глубоким женским голосом, что за окном стих бушевавший ночной ветер, замер и демон, заслушавшись и подперев руками свою мрачную и взлохмаченную голову. А когда растаяли в воздухе последние капли чарующих звуков и божественного голоса царицы и она подняла голову, чтобы посмотреть на демона – то увидела, что он исчез, как будто его и не было вовсе…

Глава 24. Разговор с Эйлеей

На следующий день рано утром, когда над Иерусалимом уже взошло ослепительное и белое солнце, Македа открыла глаза и увидела, что осталась одна. Она вспомнила свой странный сон и ощутила в душе спокойствие. Теперь она была точно уверена – что ее любимому Соломону ничего не угрожает. Чарующие звуки лютни и ее пение навсегда прогнали ужасного демона, и он покинул дворец.

Она встала со своего великолепного ложа, приблизилась к окну и распахнула его навстречу солнцу. С этой стороны царских покоев открывался изумительный вид на раскинувшийся внизу город и виднеющуюся вдалеке пустыню. Белые каменные строения и такие же белые невысокие дома, лепившиеся друг к другу, будто птичьи гнезда, сбегали вниз четкими и ровными полукружьями, а между ними проглядывали темно-зеленые островки скудной растительности. Видно было, как возле домов и виноградников копошатся маленькие фигурки людей, занимающихся домашним хозяйством и сбором урожая. Безоблачное небо раскинулось сине-голубой перевернутой чашей над Иерусалимом и казалось бездонным. Напоенный солнцем и светом горячий воздух струился и окутывал открывшуюся внизу панораму города и уходящую в синюю даль бесконечную пустыню своей дрожащей и призрачной дымкой.

Македа вздохнула полной грудью напоенный солнцем воздух и улыбнулась синей дали. Полнота жизни охватила ее, заставив каждый нерв и каждую жилку затрепетать от ощущения счастья и щемящей любви. Она присела на подоконник и, глядя вдаль на горизонт, стала размышлять о последних событиях, произошедших в ее жизни. Она любила подобные мгновения покоя, созерцания и размышлений.

И думала она о возлюбленном царе Соломоне. Разве могла она когда-то подумать, что на другом конце аравийской пустыни повстречает свою единственную любовь и счастье? А ведь Гарпократ предупреждал ее, но она тогда не придала его словам никакого значения… Где он теперь, старый друг и учитель? Жив ли? А может, уже спит мирным сном в своей каменной келье? Она подумала, что уже скоро узнает об этом. Потому что все когда-нибудь заканчивается… вот и пришла пора возвращаться обратно. Ей стало грустно и радостно одновременно. А мысли, сделав круг, снова вернулись к тому, что так сильно занимало и тревожило ее все последнее время.