Султан и его гарем
Шрифт:
– Смилуйся, мудрый и могущественный Баба-Мансур!
– Пророчица утверждает, в-третьих, что ты пытался умертвить ее, чтобы заставить ее молчать, что ты изувечил ее, отрубил у нее руку и что ты заживо похоронил ее.
– Если бы ты мне только дал волю, владыка, над всеми владыками, я сумел бы устранить пророчицу без шума и не возбудив ничьего внимания, – сказал Лаццаро.
– Как ты это сделаешь?
– Обещаю тебе, что пророчица сама оставит дом софта! Обещаю тебе
– Будет ли она в доме софта или здесь в развалинах, для меня все равно, только бы ты избегнул всякого наказания.
– Я имею твое дозволение, мудрый и могущественный Баба-Мансур, для меня достаточно этого.
– Я отказываюсь от всякого участия в том деле, иначе ты, в конце концов, опять скажешь, что действовал по моему поручению, – сказал Мансур-эфенди. – Не плати вторично за мою доброту подобной неблагодарностью! Ступай!
Лаццаро встал с ковра, на котором он стоял на коленях.
– Хвала и слава тебе, мудрый и могущественный Шейх! – воскликнул он и затем оставил комнату совета и Башню мудрецов.
Несколько минут он простоял в раздумье на улице – стемнело, он должен был действовать в этот же вечер, завтра могло быть уже слишком поздно. Слова Мансура лучше всего доказали ему, как велика была для него опасность.
Лаццаро подумал и, спустя немного времени, казалось, определил план действий, это подтверждала его дьявольская улыбка и дикий блеск его страшных глаз.
– Пусть будет так, – пробормотал он про себя. – Главное дело в том, что я должен только в крайнем случае прихватить ее с собой – меня пугает этот Черный гном, я боюсь Сирры! Лучше всего на этот раз увидеть ее мертвой, и настолько мертвой, чтобы она более не воскресла. Вернее всего использовать огонь.
Лаццаро оставил развалины Кадри и направился к предместью Скутари. Затем он подошел в темноте к дому, где жила старая Ганифа, прежняя служанка прекрасной Реции, дочери Альманзора.
В доме было тихо и темно.
Вероятно, старая служанка уже легла спать.
Он постучал внизу, и вслед за тем кто-то вышел на маленький, наподобие балкона, выступ дома.
– Кто там внизу? – спросил женский голос.
– Потише! У меня есть для тебя известие.
– Известие для меня? Посмотрим. От кого же?
– Не ты ли старая служанка Ганифа?
– Это я. А ты кто?
– Я принес тебе важное известие.
– Говори же, что бы это могло быть.
– Знаешь ли ты Черную Сирру?
– Дочь старой толковательницы снов?
– Чудо в доме софта!
– Знаю ли я Сирру? Конечно!
– Ты должна приказать Сирре в эту же ночь отправиться к воротам Скутари, Ганифа.
– Кто приказывает
– Реция, дочь Альманзора.
Вверху, на балконе, внезапно стало тихо.
– Что же это такое? – сказала наконец старая Ганифа, снова прервав молчание. – Это странно. Как же может Реция присылать ко мне с поручением, когда она находится здесь, у меня!
– Если Реция у тебя – тогда это ошибка, – отвечал Лаццаро внизу, – тогда это была другая.
– Кто же ты, говори?
– Нарочный принца Юсуфа и Гассана-бея, которые освободили прекрасную Рецию.
– Так, так – нарочный принца и храброго бея.
– Удержи только дочь Альманзора под твоим надзором, – воскликнул грек глухим голосом, – я немедленно сообщу принцу и благородному бею, что она находится в твоем доме!
– Что же скажешь ты о чуде? – спросила Ганифа, которая была любопытна, как большинство старых одиноких женщин.
– Черная Сирра должна прийти к воротам Скутари.
– Я сообщу ей немедленно, раз я знаю, что ты слуга храброго Гассана-бея, – вызвалась старая служанка.
– Найдешь ли ты так поздно дорогу к Сирре?
– Об этом не беспокойся.
– Она должна поскорей прийти к воротам, и так, чтобы стража в доме не заметила ее ухода.
– Хорошо. Кто велел сказать ей это?
– Только передай ей, что это очень важно, там она узнает обо всем. Скажи, что повеление идет от женщины, или лучше скажи – от Гассана-бея и принца Юсуфа.
– От благородного бея и принца – тогда она придет.
– За воротами у платанов ее будут дожидаться, там будет стоять карета, пусть она сядет в нее.
– Карета! Вероятно, карета принца?
– Да, все остальное услышит она там, она также увидит прекрасную Рецию.
– Все это я скажу ей.
– Поспеши! Пусть Сирра будет осторожна и постарается незамеченной выйти из дома, никто не должен знать, что она оставила дом, – тихо продолжал грек.
– А если она не пойдет в эту ночь?
– Она во что бы то ни стало должна идти! Завтра будет уже слишком поздно.
– Она захочет узнать, зачем должна она идти туда?
– Лучше, если бы она наперед не знала этого.
– Но если она потребует этого?
– Тогда скажи ей, что старая Кадиджа лежит при смерти.
– Старая Кадиджа при смерти! Возможно ли это! Да, я должна сейчас же сказать ей это, тогда она немедленно отправится туда, – сказала старая Ганифа. – Могу ли я сопровождать ее?
– Мне не велено разрешить тебе это, мне приказано только, чтобы Сирра пришла к воротам.
– Старая Кадиджа при смерти, как могло случиться это?