Султан и его враги. Tom 1

Борн Георг Фюльборн

Шейх-уль-Ислам вышел из зала и в ожидавшей его у ворот карете немедленно последовал в Беглербег за султаном, которым хотел воспользоваться для осуществления своих планов. Тут, правда, ему мешал Гассан, но это не могло остановить его.

Дело шло о победе, а Мансур-эфенди принадлежал к тем энергичным людям, которые в подобном случае не знают ни препятствий, ни страха.

Вслед за султаном вошел в Беглербег и Мансур, и едва вступил султан в свои покои, как за ним последовал и Шейх-уль-Ислам.

Гассан,

как и всегда, был при султане.

Узнав о прибытии Мансура, Гассан тотчас понял, к чему клонится эта необычная аудиенция. Но помешать ей он не мог, так как султан уже приказал ввести Шейха-уль-Ислама.

Мансур низко поклонился султану и извинился за позднее беспокойство, затем, взглянув на стоявшего в отдалении Гассана, попросил аудиенции с глазу на глаз.

Султан дал знак своему адъютанту удалиться.

— Я пришел донести вашему величеству, что почитаемая многими пророчица, — сказал он, — которую адъютант вашего величества тщетно искал в доме софта, находится в известном мне месте и что необходимо отправить ее в более надежное место.

— Ты знаешь, где она находится, великий муфтий?

— Да, эта благодаря различным странным обстоятельствам прослывшая за пророчицу личность, прошлое которой покрыто мраком неизвестности, — продолжал Мансур-эфенди, — исчезла из дома софта. Как это произошло и почему, этого я не в состоянии объяснить вашему величеству, знаю только, где она теперь находится.

— Где же?

— В караульне кавассов, в Скутари.

— В караульне кавассов? Как это случилось? Разве ее схватили?

— Кавассы нашли ее на трупе старухи, убитой в прошлую ночь.

— Так ее подозревают в убийстве?

— Кажется, это так, ваше величество! Пока еще ничего не известно, но следствие должно раскрыть не только это, но и прежние ее дела. Эта прослывшая пророчицей личность слишком долго была покрыта непроницаемым, таинственным мраком. Теперь пришло время приподнять эту завесу.

— Я сам желаю этого! — перебил султан Шейха-уль-Ислама, вспоминая о страшном для него пророчестве. — Я поручаю тебе заключить эту обманщицу в надежную тюрьму и провести следствие.

— Приказание вашего величества будет немедленно исполнено! — отвечал Мансур-эфенди, который только и ждал этого приказания.

— Пусть ее запрут в тюрьму сераля! — продолжал султан.

— Приказание вашего величества заключить обманщицу и преступницу в надежную тюрьму будет исполнено. Но я вынужден буду избрать для нее другую тюрьму: в серале уже находится один из вернувшихся на родину офицеров, находящихся с пророчицей в тайных связях.

— В тайных связях? — спросил Абдул-Азис.

— Я не могу скрыть этого от вашего величества! Подробности неизвестны, но все намекает на это.

— Гак предоставляю тебе заключить пророчицу в другую тюрьму, — завершил султан позднюю

аудиенцию. — Если будет нужно, ты войдешь в соглашение с великим визирем.

— Обвинительный акт находится уже в руках кади Стамбула.

— Так пусть же вынесут приговор!

Шейх-уль-Ислам был отпущен и был очень доволен своим успехом. Теперь он уже больше не сомневался в победе, и когда после низкого поклона он удалился из покоев султана, то прежняя гордая и вызывающая улыбка снова заиграла на его лице. Он вышел во двор и, приказав кучеру как можно скорее ехать в караульню кавассов в Скутари, сел в карету. Лошади помчались во весь опор, и скоро Мансур был у старого, полуразрушенного дома, где находилась караульня кавассов.

Не опередил ли его Керим-паша?

В эту минуту должно было решиться все.

Мансур вышел из кареты. Навстречу ему показался из дома Гамид-кади. Мансур радостно вздохнул — победа была на его стороне. Сирра была в его руках.

— Посланник султанши Валиде был уже здесь?

— Нет! Здесь никого не было.

— Значит, Сирра еще в караульне?

— Без сомнения, там!

— Говорил ли ты с кавассами, мой брат?

— Я избегал всякого шума!

— Хорошо, теперь мы должны поспешить!

— Был ли ты у султана?

— Все отлично! Все предоставлено нам, султан желает только одного — наказания и устранения страшной пророчицы, ее немедленной передачи в наши руки, чтобы сделать ее безвредной.

— Ты уже принял какое-нибудь решение, мудрый Мансур-эфенди? — спросил кади.

— Я по дороге расскажу тебе обо всем, надеюсь, ты поедешь со мной? — отвечал Шейх-уль-Ислам, — Прежде всего, отправимся в караульню кавассов. Я до тех пор не успокоюсь, пока Сирра не будет в наших руках.

Мансур-эфенди и Гамид-кади вошли в караульню кавассов, большую, полную табачного дыма комнату. Все дремали, кто сидя, кто лежа. Увидев верховного судью Константинополя, все вскочили с мест, и начальник их приблизился к кади со всеми знаками глубочайшей преданности.

— Все ли еще в караульне существо, подозреваемое в убийстве и называемое пророчицей и чудом? — спросил кади.

— Да, мудрый и могущественный Гамид-кади, — отвечал начальник кавассов, — мои люди схватили ее на трупе старухи, которая была задушена ею.

— Я пришел за ней, — продолжал Гамид-кади повелительным тоном, — передай ее мне, чтобы можно было начать следствие.

Начальник кавассов дал знак двоим из своих людей, и они из мрачной, сырой тюрьмы привели Сирру в комнату, где находились Мансур-эфенди и Гамид-кади. Сирра вздрогнула, увидев этих людей — теперь она знала свою участь, знала, что погибла, попав в руки этих ненавистных врагов.

— Свяжите руки и ноги подозреваемой в убийстве и отнесите ее в карету! — приказал Г амид-кади.