Султана вызывают в Смольный

Балдаев Данциг Сергеевич

Дней через десять мы вчетвером отправились за моей пенсией в сберкассу. Дина на поводке у Вали. Тихон — у меня. Перешли на другую сторону улицы. Дошли до середины

длиннющей девятиэтажки. И тут Дина забеспокоилась. А потом легла на асфальт — и ни с места. Я с Тихоном двинулся вперед, подавая ей пример. И никакого результата. Дина упорно отказывалась подняться с тротуара, несмотря на всяческие уговоры.

Пришлось буквально тащить ее за поводок, отдирая от асфальта. Прохожие уже обращали внимание. Валентина Никитична чувствовала себя неловко, могли подумать: увела дамочка у кого-то собаку, а та, умница, не желает идти с лиходейкой.

— Вот что, Валюша, — сказал я, подойдя к ним, — бери поводок Хренникова, и топайте домой. Скорей всего, кто-то уже уводил ее на поводке подальше от дома, а потом бросал. И она испугалась.

Валя, намотав оба поводка на ладонь, сказала:

— Дина, пошли домой!

Надо

было видеть, с какой радостью вскочила та на ноги. Завиляла хвостом и с силой потянула поводок и Валю в сторону нашего дома.

Получив пенсию, я подошел к ларькам на углу, где меня ждали Валя, Дина и Тихон Хренников. Я купил всем четверым по мороженому. Только Тихон-привереда отказался есть и отвернул свою мохнатую мордашку в сторону. Ну, как хочешь…

Дина же с удовольствием и наслаждением работала языком, слизывая лакомство, которое держала в руке Валентина Никитична. Две старушки, наблюдая за нами, укоризненно шептали: «Детям есть нечего, а эти богачи собаку мороженым кормят. Когда Валя отошла от них, я угостил Дину остатками мороженого и улыбнулся. Припомнил вдруг напутствие Скорпионыча: «Чтобы вам так на свою пенсию жить, как жили смольнинские начальнички в блокаду…»

Пусть и не так, а все-таки живем. И еще, бог даст, поживем, верно, Дина?…