Сумасбродные сочинения
Шрифт:
По счастливой случайности осенило меня в последний день августа. Завтра сентябрь, начало отпуска. Я свободен и волен ехать, куда захочу.
Утренние сборы оказались недолгими. Верней, их почти не оказалось: взять фотоаппарат и попрощаться с друзьями — да и эти нехитрые дела я постарался закончить как можно быстрей. Не хотелось возбуждать лишний интерес к моей опасной, если не сказать безрассудной, затее. Я надеялся проститься легко и беспечно, чтобы развеять вполне естественный страх, вызванный столь дерзким поступком.
Сам я, конечно, понимал, что, несмотря на солидный
Последний вопрос я отогнал. На него способно ответить лишь время.
Первым делом необходимо было появиться на работе и попрощаться с начальством.
— Уезжаю на месяц в леса, — заявил я. — Практически в чем мать родила.
— Что ж! — Босс дружелюбно поднял глаза. — Удачного отдыха.
— Думаю продержаться на грибах и ягодах, — продолжал я.
— Прекрасно, — отозвался он. — Желаю успеха, старина. До свиданья.
Затем я совершенно случайно налетел на старого приятеля.
— Вот, собрался в Новую Англию, — сообщил я. — Буквально в чем мать родила.
— Нантакет? — осведомился он. — Или Ньюпорт?
— Дремучие леса! — как можно беззаботней ответил я. — На целый месяц!
— Вот как! Ну до встречи, дружище.
Перекинувшись словом с еще двумя-тремя приятелями, я невольно почувствовал легкую досаду. Что за равнодушие?
— О, в дремучий лес? В чем мать родила? Что ж, пока-пока, счастливого пути, — бормотали они.
Человек собирается рискнуть жизнью ради великого — что уж тут прибедняться! — социологического эксперимента, а никто и ухом не ведет. Вот вам еще один пример упадка нашей цивилизации, которую я решил отринуть.
По дороге на поезд я столкнулся со знакомым репортером.
— Отбываю на месяц в Новую Англию, бродить в лесах нагишом — не считая, разумеется, трико. Уверен, вашей газете не помешает пара строк о моих приключениях.
— Спасибо, старина, но мы больше не печатаем походных баек. Ничего путного из них не состряпаешь — разве что с тобой что-нибудь стрясется. Тогда конечно, с удовольствием найдем для тебя местечко.
Несколько друзей все же додумались проводить меня на вокзал, и только один из них доехал со мной до самой Новой Англии, чтобы забрать одежду, часы и прощальные записки, которые мне, возможно, захочется нацарапать перед тем, как я устремлюсь в чащу.
Ранним утром мы прибыли на станцию и двинулись в сторону леса. На опушке я снял с себя всю одежду — разумеется, кроме трико. Откопал в чемодане банку коричневой краски и вымазал руки, физиономию и трико.
— Это еще зачем? — удивился друг.
— Маскировка. Неужто не слыхал, что животные обладают защитной окраской, которая делает их невидимыми? Гусеница похожа на листок, рыбья чешуя сверкает, подобно речной воде, медведь и опоссум, карабкаясь на дерево, сливаются цветом с корой. Ну вот! — воскликнул я, закончив работу. — Теперь и меня никто не заметит.
— Ха! — только и ответил
Я отдал ему чемодан и пустую банку, опустился на четвереньки — на шее закачался фотоаппарат — и побрел в заросли.
— А почему не ногами? — окликнул меня друг.
Я лишь глянул на него вполоборота и зарычал. И рычал всю дорогу, пока не углубился в лес.
Минут через десять я обнаружил, что забрался в самые дебри. На сотни миль вокруг меня простиралась чаща. Дикая, безмолвная, глухая. Ни единого звука разве что стрекотал кто-то над моей головой, то ли белка, то ли беляк, да чуть слышно кричала гагара, парящая над лесным озером.
Что ж, самое место для стоянки.
Первым делом предстояло добыть огонь. Для беспомощного городского бездельника это стало бы непосильной задачей, для опытного путешественника вроде меня нет ничего проще. Стоило лишь как следует потереть сухую веточку о заднюю ногу, и вот уже пылает яркое пламя. Через полчаса возле меня уже потрескивал костер, на котором, в выдолбленном камне, булькало аппетитное варево из грибов и трав.
Я съел все без остатка, как истинное дитя природы, не заботясь о завтрашнем дне. Растянулся под деревом на подстилке из сосновой хвои под щебет птиц, гудение сотен насекомых и резкое цоканье белки в вышине. Время от времени я и сам издавал негромкий ответный клич, как сделал бы любой странник, желая подружиться с обитателями леса. Ни за какие сокровища мира я не поменялся бы сейчас с бледным, унылым горожанином. Лежу себе, довольный и сытый, вдали от суетного мира, наслаждаясь птичьим пением.
Но даже у такого любителя Природы, как я, пора отдыха и размышлений не может длиться вечно. Время не ждет! Пора поторопиться, а то сядет солнце, и наступит, если я ничего не путаю, темнота. До заката надо построить хижину, сшить одежду, запастись орехами, да и вообще подготовиться к зиме, которая тут, в лесу, может наступить неожиданно — буквально посреди лета.
Вскочив на четвереньки, я принялся за дело. Я собирался последовать примеру бобров, которых учила строить хатки сама Природа, а также пампасских гаучо, родезийских готтентотов и других дикарей. Нужно было всего лишь выбрать подходящую купу деревьев и подгрызть их зубами так, чтобы каждое бревно свалилось прямо на место, предназначенное ему в готовой постройке. Таким образом, мы получаем стены, а следующий ряд деревьев подгрызаем так, чтобы они, упав, образовали крышу.
Я ударился в работу и уже через полчаса удовлетворенно обозрел почти готовое жилище и с новыми силами набросился на стволы, когда вдруг услышал из-под куста низкое ворчание. По-звериному опасливо я отскочил за дерево и рявкнул в ответ. В кустах зашевелилось что-то большое, по-видимому, медведь. Судя по шуму, он явно подбирался ко мне, намереваясь напасть! Яростный восторг охватил меня, трико ощетинилось от холки до пят. Я испустил предупредительный рык и оскалил зубы, перебирая задними ногами. Ну подойди, подойди! В честной схватке побеждает тот, кто бьет первым, поэтому, как только медведь высунется из кустов, я накинусь на него и откушу передние лапы — одну за другой! Уверен, этот маневр принесет мне мгновенную победу.