Сумасшедшая принцесса
Шрифт:
Тысячник задумчиво барабанил по ручке кресла:
– Задери меня гоблин, Мелеана, но ты опять права! Без разведки боем здесь не обойдешься! Но признайся, ты действительно веришь молодому некроманту?
– Верю. – Хоть в данном случае я больше полагалась на интуицию, подсказывающую мне, что какую-то часть информации, причем немаловажную, юноша от нас все-таки утаил. – Но думаю, что неприязнь к Ринецее у этого странного юноши имеет более существенные, скрытые от нас корни.
– И все же у меня душа не на месте, – вздохнул орк. – Мне кажется, я своими руками отправляю тебя на верную гибель.
– Не отправляешь, а отпускаешь, –
Орк сердито зыркнул черными глазами:
– Никогда, наверно, не привыкну к этой твоей сумасбродной привычке – смеяться и шутить в любой, даже самой безвыходной ситуации.
– Безвыходных ситуаций не бывает. – Я сладко потянулась и зевнула. – Нужно просто суметь правильно проанализировать ситуацию и увидеть скрытый выход. И обдумать причины своей реакции на какое-то событие. Возможно, реакция излишне неадекватна.
– Ничего себе неадекватна, – фыркнул Огвур. – Можно ли вообще получить адекватную реакцию на угрозу смерти?
Я рассмеялась:
– Боги, и это говорит воин, не побоявшийся в одиночку выйти против сотен зомби! – Я патетически подняла глаза к потолку. – Не испытывай моего терпения, Огвур.
– Молчу, молчу, умываю руки. – Орк демонстративно отступил назад и бессильно развел ладони. – Ты и правда сумасшедшая, Мелеана!
Я из последних сил пыталась подавить одолевавшую меня зевоту:
– Как бы там ни было, но мудрые орки и сумасшедшие принцессы тоже нуждаются в отдыхе. Спокойной ночи, Огвур.
Уже будучи на самом пороге залы, я остановилась и вновь повернулась к Белому Волку.
– Кстати, дружище, я, кажется, знаю, о чем ты подумал в тот момент, когда Марвин рассказывал про казус с огненным смерчем. Зря Ринецея так низко ценит способности этого мальчика…
Огвур запрокинул голову и расхохотался во все горло:
– Ульрика, демоница даже не подозревает, какое опасное оружие она отдала в наши руки. Ведь самый опасный маг – тот, чьих действий нельзя предсказать, нельзя оценить по привычным меркам или критериям.
Я потерла слипающиеся глаза:
– Но мы-то разгадали скрытые достоинства Марвина, пусть он пока еще и сам не осознает, каким редкостным даром обладает. И поэтому имеем право на заслуженный отдых.
Мы выехали рано утром. Я – верхом на Бесе, Марвин – на симпатичной серой кобылке, которую оставил недалеко от ворот замка. Друзья, в полном составе выстроившиеся на крепостной стене, провожали нас мрачным молчанием. Скрепя сердце, Огвур все же отпустил меня из замка в сопровождении одного только Марвина и сумел отговорить обеспокоенного Ланса, рвавшегося охранять свою принцессу, от какого-либо вмешательства в мои планы. Вот уж кого бы я точно не хотела видеть рядом в столь ответственном предприятии – так это взбалмошного, импульсивного полукровку. Пусть лучше пылкий стрелок из арбалета отправляется к Нарроне – думаю, там ему представится долгожданная возможность поквитаться с демонами.
Один лишь Эткин не проявлял никакого интереса к задуманной мной афере. Дракон, кажется, впервые в жизни мучавшийся сильнейшим похмельем, только вяло махнул лапой – что, очевидно, заменяло пожелание доброго пути. После этого несчастный страдалец отполз в тень большого дуба и по-кошачьи свернулся в клубок, отгородившись крыльями от шумного окружающего мира. На кислой морде дракона вполне выразительно отображались владевшие им философские размышления – о пользе
– Далеко до Белой скалы? – Я любовалась лучами утреннего солнца, отражавшимися от шелковой глади волос юного некроманта.
В ответ Марвин одарил меня волшебной улыбкой и осиял ласковым взглядом прекрасных глаз:
– Мы приедем к ней завтра.
Я почти пожалела, что уединение с красавцем магом окажется таким коротким. Юноша лукаво прищурился, догадываясь о нескромных мыслях, бродивших в моей голове.
– Ты всегда веришь собственным глазам больше, чем собственному сердцу, принцесса?
Неожиданный вопрос удивил меня чрезвычайно:
– К чему ты это спрашиваешь? Сердце подсказывает мне, что ты на самом деле вовсе не плохой человек, а мои глаза видят твою невероятную красоту.
Марвин хмыкнул:
– А твое лицо чем-то отличается от лица брата?
Я сняла золотую маску:
– Суди сам.
Юноша несколько минут спокойно рассматривал демонстрируемое уродство:
– Да, вы похожи, как две горошины из одного стручка. Вы близнецы. Ваша внешность не отталкивает, она скорее вызывает нездоровый интерес и излишнее внимание.
Потом он помолчал и непоследовательно спросил:
– Так ты веришь в мою красоту?
Я удивилась еще больше, пожала плечами и, достав Зеркало истинного облика, подала его настырному магу, не понимая, к чему ведут эти странные разговоры. Стеклянная поверхность послушно отразила волшебную красоту Марвина. Юноша долго рассматривал свои черты, широко распахнув черные глаза. Меня поразило выражение недоверия, написанное на прекрасном лице.
– Ты говоришь, оно показывает настоящий облик человека?
– Желаешь удостовериться? – Я поднесла зеркало к собственному лицу.
– О-о-о-о… – К моему удовольствию, некромант залюбовался обворожительной девушкой, которой я должна была стать, но не стала на самом деле. – Если ты сможешь вернуть себе свою истинную внешность, то затмишь многих и многих известных красавиц.
– А каких красавиц ты знаешь? – пробудилось во мне любопытство.
– О-о-о-о, – опять, на этот раз мечтательно, протянул Марвин, – я видел портрет одной знатной эльфийки, дальней родственницы королевы Альзиры. Она дочь князя, и ее зовут Лилуилла. Эта девушка прекрасна. Ее красота сильно отличается от твоей, она не выглядит отважной королевой-воительницей, она хрупкая, нежная и беззащитная. Золотоволосую княжну называют одной из прекраснейших дев Поющего острова… – Юноша погрустнел. – Мне никогда не встретиться с этой девушкой…
– Да ты влюблен, – восторженно ахнула я. – Не грусти, иногда жизнь преподносит нам неожиданные сюрпризы. Возможно, когда-нибудь тебе еще выпадет возможность увидеть воочию девушку с портрета.
– Ты не понимаешь, – вздохнул Марвин. А потом, словно желая уйти от болезненной для него темы, иронично поинтересовался: – А ты сама как, тебя случайно не пленили чары смазливого Лансанариэля?
– Ланс? – Я махнула рукой и рассмеялась: – О нет, он всего лишь друг.
Воспоминания о Генрихе, о его царственных манерах и суровой красоте, необычно сочетающейся с безобразием, воспоминания о мужских пальцах, бережно прикасающихся к моему уродливому лицу – будили в душе целый шквал эмоций, странных и непривычных. Боясь самой себя, я поспешно загнала эти странные мысли обратно, подальше, в самый потаенный уголок сердца.