Сумасшедшая шахта
Шрифт:
– Знаете, что меня сейчас беспокоит? – сказал нам Борис, когда мы в зарядной разбирали фонари.
– Что тебя беспокоит? Безбабье? – осклабился Николай.
– Да нет, не безбабье... Инесса меня беспокоит...
– Инесса? – тревожно вскинула брови Ольга. Видимо, и она думала об этой более чем странной женщине.
– Да, Инесса... Первая завела разговор о деньгах, фактически вынудила нас лезть в шахту...
Баламут скривился и раздраженно крутанул головой.
– Да ты, брат, бредом преследования заболел от страха! – сказал я, хотя внутренне разделял сомнения товарища. – Или заразился от психов повсеместных.
– Сам посуди, – не обращая внимания на мои слова, продолжил Борис скороговоркой. – На этой шахте все нас кидали, и по нескольку раз кидали. Шура, Ирина Ивановна, Валера... Да и Елкин тоже...
– А помните, – нарушила возникшую было тишину Ольга, – она перед тем, как синие уколы нам делать, сказала: "И вы, милые мои, теперь в ангелов преждевременно превращаетесь!" Мне эта ее странная фраза в голове накрепко засела и покою до сих пор не дает. "Преждевременно превращаетесь"... Почему преждевременно?
– Да она подручная Ирины Ивановны, зуб даю! – продолжил Борис убеждать нас. Судя по его бегающим от возбуждения глазам, он не составил себе труда понять, что имела в виду Ольга. Размахивая руками и захлебываясь, он говорил:
– А теперь все научные и практические результаты Ирины Ивановны по управлению психикой и волей людей и сумасшедших в ее руках. "Поболее нужного вас перелечила!" Да опыты она на нас ставила! Ирина Ивановна опыты ставила, чтобы послушных монстров для своих целей производить, а эта, вкупе с Шурой – чтобы все человечество в простодушных ангелов превратить... Вспомни, Черный, что она тебе в алькове своем говорила? "Хочу, чтобы все люди ангелами стали..." говорила?
– Говорила... – ответил я, не зная, что и думать.
– И в ангелов нас превратила! – продолжил в совершенном запале Борис. – Превратила, а потом эти, пришельцы последние, в шахте сторожей ее приручили и беспрепятственно доллары искать начали. Вот она и ход обратный дала, опять нас в людей обернула...
– Чтобы нами им воспрепятствовать... – пробормотал я, соглашаясь.
– Крыша едет, держите! – сказал Коля и театрально схватился за голову.
– У меня тоже... – буркнул я. – И самое смешное, что Борькина версия вполне может быть правдой... Голой правдой... И после того, как мы прогоним пришельцев, антиангелин перестанет действовать и мы все постепенно превратимся в добреньких, красивеньких, бесполых, наивных ангелов и всю оставшуюся жизнь, вместо того, чтобы в свое удовольствие жрать, пить и трахать красивеньких девочек, будем помогать безнадежно, по определению несчастным людям... Какое коварство! Вполне в Шурином стиле, но с женским лицом. Прощайте, товарищи! Я ныряю в шахту... Мне крылья хуже поноса!
– Во, блин, крыши стаей летят! Кончай, пацаны, паниковать и юродствовать! – прикрикнул на нас с Борисом Николай. – Кокетничаете! Я доподлинно знаю, как вы отреагируете, если я сейчас соглашусь по домам возвращаться с пустыми карманами... Схватите меня под белы ручки и в шахту за баксами потащите!
– Ну так пошли... – вздохнул я. – По крайней мере помрем людьми, а не ангелами...
В приствольном дворике восьмого горизонта мы попали в засаду. Как только мы выбрались из лестничного отделения, шахтное освещение было вырублено и на нас со всех сторон набросились озверелые люди. И тут же, к нашему всеобщему удовлетворению выяснилось, что навыки зомберов нами были вовсе не утрачены. Лишь только мы подверглись нападению, каждый из нас, невзирая на кромешную темноту, знал о возникшей ситуации все. Я знал, что на Баламута напали двое, и что один из них огрел его ломиком по голове, а другой (наверняка, это был самый крупный буйный) подмял под себя и начал душить, знал, что хотя шахтерская каска Баламута и сбросила удар ломиком на его напрягшееся плечо, мой товарищ через четыре секунды может быть задушен. Я знал, что Бельмондо вырублен мощным ударом кулака в сердце и что, если через три минуты ему не оказать помощь, он умрет. Знал, что Ольга сумела ускользнуть от удара цепью и через десять миллисекунд ее растопыренные средний и указательный пальчики раздавят глаза ее противника. И тем более знал, что я сам получил удар кованым сапогом в пах и тут же правой в лоб и, что если я упаду навзничь, то попаду под ломик противника Баламута... И я вывернулся
Половину пути назад я шел на ощупь, затем включился свет. Подойдя к стволу, я обнаружил, что Коля с Борисом пришли в себя и вместе с Ольгой хлопочут с раненными пленными. Все трое оказались буйными из Шуриной стражи. Они чувствовали себя неплохо за исключением первого Ольгиного противника – у него вытек поврежденный ногтем левый глаз.
– Ну ты, леди, даешь! – с досадой покачал я головой. – Не могла обойтись без телесных повреждений?
– Да не я это... – со слезами на глазах прошептала Ольга. – Как будто бес в меня вселился... Да и Борька умирал, вы знаете... Я его с собой в Москву возьму, глаз стеклянный вставлю и устрою в лучшую психиатрическую клинику Москвы...
Закрыв буйных в камере взрывников, мы пошли к музею, с помощью кувалды проникли в него и скоро очутились в Шуриной фальшивомонетной мастерской.
– Слушай, Черный... – обратился ко мне Николай, когда я взламывал дверь в основное хранилище денег. – А Борис-то был прав насчет Инкиных опытов...
– Каких опытов? – почувствовав неладное, обернулся я к Коле.
– Ангельских... Еще когда в шахту спускались, совесть у меня появилась... И с каждой секундой все больше и неотвязнее становится... Из-за нее я и того, с ломиком, сразу не убил...
– И я не хочу больше драться, убивать и грабить... – сказал Борис прямо глядя мне в глаза. – Буду помогать страждущим...
– Ни фига себе, допрыгались... – воскликнул я, безмерно удивленный. – Похоже и нам с тобой, Ольга, грозит такая же участь... Минут через десять, максимум – через полчаса мы станем такими же, как и они... И вся оставшаяся часть нашей жизни будет посвящена облегчению участи бездельников, неудачников, пьяниц и просто дебилов, как в отдельности, так и виде электората... Что же делать, что же делать?
И, глубоко задумавшись, отошел в сторону и уселся на подвернувшемся ящике из-под капсюлей детонаторов. Через три минуты я понял, что надо делать и, найдя в ящике под стеллажом бумагу (конечно, это был чистый лист А1 для печатания долларов), разрезал ее на несколько частей и начал писать на них четыре записки одинакового содержания. Вот их текст:
«Дорогой друг! Я, Чернов Евгений и мои товарищи Николай Баламутов и Борис Бочкаренко против нашей воли были инъецированы особым химическим средством, глубоко извратившем наши природные личностные свойства. Короче, братан, нам вкатили по уколу и мы из нормальных людей превратились в пошлых ангелов. Ты можешь нас спасти! Для этого тебе надо взять за шерсть искалечившую нас Инессу – хозяйку Шилинской шахты. У нее есть противоядие (оно противного синего цвета, полкубика его надо ввести нам в верхний отдел позвоночника). Если откажется, у нее есть какие-то записки, в которых написано что и как надо делать... Берегись ее. Будь человеком, спаси нас!!! Мы тебе пригодимся».
Написав, подошел к товарищам, сидевшим на красном бархатном диване и дрожащим голосом пролепетал:
– Если у вас сохранилась хоть капелька любви или дружбы ко мне, обещайте, что вы, не читая, отдадите эти записки первому встречному нормальному человеку!
– Что ж ты так нервничаешь, милый? – сказала Ольга с ангельской улыбкой. – Конечно, отдадим. Садись с нами, мы обсуждаем, что дальше делать.
Я уселся на диван между Борисом и Ольгой и стал слушать, что они говорят.
– Мне кажется, что сначала мы должны найти этих бедняг, которые, спасая свои жизни, прыгнули в провал... – сказал Николай, волнуясь как первоклассник, впервые приглашенный к доске. – Может быть, они нуждаются в помощи... Вы подождите меня здесь, а я пойду, найду их и приведу.