Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
— Никогда! – открыто возмущается Франциск.
— Мне смешно, что Мистер Жерар не может приструнить свою женщину, - подхватывает Эд.
— Как ее вообще не арестовали за такое? – разводит руками.
— Мистер Жерар, - обращается к нему Жозель.
— Легче выпить Мисиссипи, чем приструнить меня, - встает, руки сжаты в кулаки. — Поверьте, вы можете попробовать одеть на меня наручники, но у вас ничего не выйдет. Ничего. Я женщина. Слабая, милая, покорная, какой должна быть женщина. Я не такая и готова сражаться до конца. Я не покорюсь и не допущу того, чтобы то, что с таким трудом
— Что вы делаете, Миссис Майклсон, - пытается перебить ее Тьерри, но она только ударяет кулаком о стол.
— Заткнись! Сейчас моя семья находится в Аду, и я не позволю адскому пламени поглотить их, - закрывает глаза, несколько глубоких вздохов. Я буду падать, падать и падать, но когда я встану, упадут все. Мы выстоим, чего бы это не стояла. Мы объединимся с государством. Промышленники объединятся с государством. Мы начнем выполнять заказы государства. Поверьте, станет еще хуже. Выход новой модели, хоть как-то поможет удержаться, но детали. Нам нужно найти более дешевого поставщика металла. С этого дня мы прекращаем строительства нового завода. Прекращаем все строительства. Не заключаем сделки с банками, которые в последствии могут закрыться. Все поняли? Второй раз я объяснять не стану. А если вы не прекратите собачиться между собой, то окажитесь за дверью. Кто первый? – указывает на дверь.
Продержалась, и кажется ее послушали, потому что никто не встал. Несколько глубоких вздохом и руки Марселя на ее плечах успокаивают ее. Спокойна, уступает ему свое место. Отпускает его руку.
Видимо это край. Край ,до которого дошла Ребекка Майклсон.
Ее послушали, и теперь она может оставить их и вернуться домой, стереть красную помаду, одеть удобную одежду и снять маску сильной женщины. Снять маску и быть самой собой.
Теперь она может уйти.
Останавливается, ведь ее окрикивает Тьерри.
— Вы особая женщина, и по-моему даже есть такое понятие или термин, - говорит мужчина, а Ребекка слишком близко стоит к нему.
—Порой мне кажется, что термин стерва придумала именно я, - касается его плеча, что тот вздрагивает. — Стерва.
Стерва, которая не позволит рухнуть компании и бизнесу отца. Она спасет компанию отца, а любовь Марселя спасет ее от самой себя.
До выхода из кабинета тридцать семь шагов. Ребекка Майклсон считала и теперь уходит. Уходит, точно зная, что она добилась своей цели. Стерва вновь одержала победу.
Чикаго. Дом Маохаммеда. Накануне вечером.
Зулейка суетится, ведь в их доме очень важные гости. Двери дома Мохаммеда всегда открыты для Майклсонов. Кетрин осталась здесь, с дочерью, пока Элайджа уехал вместе с доктором в квартиру Тристана. Осталась и наблюдает за дочерью, которая играет с Назирой.
— Вы принесли свет в этот дом, - улыбается женщина.
— Да, здесь всегда рады гостям,- пытается улыбнуться Пирс.
— Сейчас закипит кофе, и мы выпьем кофе, не зря готовила сладости, - с облегчением говорит Зулейка. — Это выходит у меня лучше всего.
Квартира
Держать себя в руках, ведь он не знает, что ждет их впереди. Не знает, что будет, потому что Элайджа молчит, ожидает, пока доктор осмотрит Ирму и новорожденную. Конечно же Тристану страшно, ведь он не знает, что могло прийти в голову Клаусу Майклсону.
Открывает дверь и кивает Элайджи, что тот понимает, что его план удался. План по спасению удался. Майклсон приехал в его квартиру еще ночью, вместе с доктором, которому доверял. Мохаммед должен был выполнить его просьбу.
— Женщина может ехать вместе с ребенком, - тихо говорит доктор. — Я дал необходимые лекарства, которые могут пригодиться в дороге.
— Ехать, - пытается выдавить Тристан.
— Себастьян и Дьюк сопроводят Ирму, - говорит Майклсон, проходя в комнату, где находилась Ирма.
— Куда ехать?- делает шаг в строну Элайджи. — Моя жена останется здесь, а если Клаус желает мстить, то пусть мстит мне.
— Она уезжает во Францию и времени нет, Тристан, поезд ожидать не станет, - сурово и холодно произносит Элайджа. — Уезжает вместе с Керолайн. Я уговорил брата сохранить вам жизни в обмен на это Ирма уезжает вместе с вашей дочерью. Если они не уедут, то ты знаешь, как поступит мой брат.
— Тристан, - сквозь слезы пытается сказать Ирма.
— Нужно ехать, сейчас, - в приказном тоне. — Соберите все самое необходимое. Машина ждет внизу.
— Они смогут вернуться, - решает спросить Де Мартель.
— Вернутся, когда мы положим конец всему этому, а ты, вернешь Никлаусу, то, что он утратил по твоей вине, - поправляет галстук.
— Компанию, - догадывается тот. — За свою ошибку я расплачусь разлукой с семьей. Достойное наказание.
— Тристан, я верю, в то, что мы сможем вернуться, - пытается произнести.
— Я могу попрощаться, поехать на вокзал? – смотрит на Элайджу.
— Нет, - сухо отвечает тот. — Я сопровожу Ирму. У вас десять минут. Я жду внизу.
Элайджа покидает квартиру, оставляя их наедине. Они должны проститься и Элайджа понимает это и если у него есть возможность, то он позволит им проститься.
Война уже объявлена.
Спешит. Суетится. Бросает вещи дочери в чемодан, посматривая на спящую в кроватке дочь. Ведь гораздо важнее, чтобы малышка была обеспечена всем. Спешит, что даже нет времени проливать слезы. Им даровали шанс и так называемое « помилование.» Но стоит ли разлука этого?
А может лучше смерть?
Опускается на колени, что заставляет Ирму остановиться.
— Тристан, прошу, - опускается на колени, чтобы быть наравне с ним. — Я верю, что ты сделаешь все правильно, а сейчас мы уйдем. Уйдем, но останемся живы. Помни, что в этом мире бьются сердца тех, кто любит тебя. Я променяла все на счастье с тобой. Моя любовь навсегда останется с тобой. Не вини себя, ведь мы останемся живы.
— Я сделаю все правильно для нашей дочери, не сломаюсь и свято буду верить, что однажды она увидит меня, улыбнется, а я подхвачу ее на руки и в тот момент она поймет, как ее отец любит ее, поцелует в щеку.Я буду жить ради этого момента, - шепчет на ухо крепко прижимает жену к своей груди.