Сумасшедший дом
Шрифт:
Прочистив горло, судья спросил:
— Доктор Хатчинсон, если мы позволим вам взять с собой вашу пациентку, кто позаботится о значительной сумме денег, которая остаётся в трастовом фонде, учреждённом ее родителями?
— Ее опекун, — улыбнулся Джереми, — если будет принято решение, что им станет ее брат, Даин Саттон, он будет продолжать вести дела траста до тех пор, пока мисс Саттон не достигнет соответствующего возраста. Когда нормальная умственная деятельность мисс Саттон будет восстановлена, и она не будет нуждаться в психиатрической помощи, она получит полный доступ и контроль
— Благодарю вас, доктор, — судья откинулся на спинку стула и посмотрел на прокурора. — Есть еще вопросы со стороны штата?
— Нет, Ваша Честь.
— Адвокат мисс Саттон, у вас есть вопросы к доктору Хатчинсону?
Снова поднявшись, мой адвокат поправил пиджак.
— Нет, Ваша Честь. Я удовлетворён уже данными показаниями.
— Вы можете идти, доктор Хатчинсон, — сказал судья, повернувшись к Джереми.
Тот двигался как танцор, проходя через зал суда.
Ёрзая на своём месте, я надеялась, что судья удовлетворит ходатайства, поданные штатом и согласованные с моим адвокатом. Хотя по-прежнему считалось, что я представляю опасность для себя и для других, я больше не была беспощадным убийцей, которого следует держать взаперти, чтобы никогда больше о нем не слышать. Я была еще большей жертвой, чем Бобби и Чейз. Но чувствовала себя оправданной, хотя бы потому, что знала это.
Джереми занял своё место на скамье позади меня, и я глубоко вздохнула, надеясь почувствовать резкий, мужской запах его одеколона.
Сложив локти перед собой на столе, судья переводил взгляд с прокурора на адвоката.
— Поскольку против рекомендации доктора Хатчинсона никаких возражений нет ни у штата, ни у адвоката мисс Саттон, я намереваюсь удовлетворить ходатайство об опекунстве и передать все права и обязанности ДаинуСаттону. Кроме этого, ввиду открывшихся фактов о ДжееХаррисоне, с неё снимаются подозрения в преступлениях. Поэтому я не вижу причин для того, чтобы она оставалась в Стэйтеме. Благосостояние мисс Статтон будет оставаться под юрисдикцией суда, однако, я доволен, оставляя решение относительно постоянной заботы о ней в руках мистера Саттона и доктора Хатчинсона. Заседание откладывается.
Быстрый удар молотка, и моё сердце оказалось где-то в горле от счастья, которое охватило тело и потекло по венам.
Наконец-то я была свободна.
Глава 29
«Самое лучшее и прекрасное в этом мире невозможно увидеть или услышать,
его можно только чувствовать сердцем.»
— Хелен Келлер.
Мои руки были связаны над головой и прикреплены кожаными ремнями на запястьях к кольцу в потолке терапевтической комнаты. Я стояла совершенно голая, ни клочка одежды не прикрывало меня от глаз доктора, небрежно прислонившегося к стене.
В комнате было холодно, свет по-прежнему мигал над нашими головами, потому что государство так и не предоставило больнице достаточно средств, чтобы нанять компетентного электрика. Джереми поднял
— Вы видите в этой комнате кого-нибудь еще, кроме меня?
— Никого, доктор.
Положив блокнот на стол рядом с собой, он еще раз оглядел меня сверху вниз. Сняв белый халат, он кинул его на стол, и я восхитилась, как выглядело его тело в обтягивающей черной футболке, заправленной в серые широкие брюки. Очки в тонкой оправе скрывали глаза, а темно-каштановые волнистые волосы отросли настолько, что доставали до широких плеч.
Мощная грудная клетка переходила в стройную талию и узкие бедра на крепких сильных ногах. Он был совершенен, а его ум и честь были его второй кожей, сильнее подчеркивая мужскую красоту его лица и тела.
Моя грудь напряглась от холода в комнате и тепла, шевельнувшегося внутри, едва я представила, что найду под его стильной одеждой.
— Ты боишься, малышка? — улыбнулся он, и на щеке заиграла ямочка.
Мои бедра сжались в ответ на потаенную страсть в его голосе.
— Да, доктор.
Оттолкнувшись от стены, он шагнул вперед и подошел ко мне, остановившись прежде, чем смог бы коснуться моего тела. Медленно двигался вокруг меня, делая вид, что изучает каждую частичку меня. Я дрожала, пытаясь не сводить с него глаз, но потеряла из виду, когда он оказался позади меня. Кончик его пальца скользнул между моих ягодиц. Я подскочила, и он выругался.
— Прекратите дёргаться, мисс Саттон. Терапия не сработает, если вы не подчинитесь... — он наклонился ко мне, его губы щекотали краешек моего уха, — каждому моему требованию.
Дрожь пробежала по моему телу, и кожу покалывало в ожидании его прикосновений.
— Я просмотрел последние отчеты о вашем поведении, мисс Саттон, и мне не нравится ваша непокорность.
Он шлепнул меня рукой по заднице, и острая боль отозвалось эхом в моем теле, делая меня влажной между ног и заставляя трепетать мое дыхание.
— Я не уверен, что могу рекомендовать, чтобы вы вышли из-под моей опеки, пока вы не научитесь контролировать свои... побуждения.
Его рот был прижат к моей шее, а руки массировали мои соски, кончики которых стали тугими и ноющими.
— Уверен, нам нужно придумать способ, чтобы вы могли искупить ваши прегрешения.
— Будьте нежным, доктор.
Я едва могла говорить, слова прерывались, дыхание перехватывало.
— О, мисс Саттон, я бы оказал вам медвежью услугу, если бы был нежен.
Его зубы прикусывали мою кожу шеи и плеча, отчего я едва заметно заикалась в ответ.
— Да, доктор. Вы у нас эксперт.
Его руки сжали мои ягодицы, а рот снова прижался к моему уху.
— Вы совершенно правы, мисс Саттон.
Осторожными движениями его пальцы скользнули по моим бедрам, к животу, дразнили меня, медленно опускаясь ниже, пока не оставили мое тело в покое.
— Пожалуйста, доктор.
— Терпение, мисс Саттон. Все хорошее приходит к тем, кто закрывает свой прелестный маленький ротик.