Сумеречное состояние души. Часть 3
Шрифт:
— Эдуард, возьми и меня… к своей Лике?! — так зрелые супруги стали частыми гостями в доме правнучки влиятельного лица: дети Лики и Аркадия полюбили Золотко… — Марк и Юля стали так ее величать… Сама Злата наслаждалась обществом здоровых, шаловливых и ласковых детей, а с Ликой она сумела подружиться — к удовольствию влиятельного Эдуарда…
* * *
Лику, внезапно, навестила ее взрослая подруга и надежное плечо… — Дарья Петровна. Они обсудили все новости, вместе отобедали… — прежде, чем Дарья Петровна приступила к главному…
— Ликуша, я хочу тебя подготовить…, чтобы для тебя это… не стало убийственной неожиданностью… — все-таки мне лет-то немало…! — увидев встревоженный взгляд Лики — Дарья Петровна решила не тянуть с главным: — Лика, слава Богу, вы, с Аркадием, снова, вместе — и рядом с тобой дед, и прадедушка, и
* * *
Дарья Петровна скончалась через две недели, после ее сокровенного разговора с Ликой: легла спать и не проснулась…
Лика была не одинока, в своей печали, в связи с кончиной добрейшей Дарьи Петровны: ее уход в Мир Иной оплакивал и зять Михаил, и внучка Софья, и внук Игорь… — и он приехал из своего районного центра, чтобы проститься с любимой бабушкой. Они, вчетвером, сидели у гроба Дарьи Петровны и, не стесняясь присутствия посторонних, проливали слезы…
— Ираида, до чего чувствительны твои мужчины…, даже баб-плакальщиц нанимать не надо! — Римма Федоровна, жена обожаемого Дениса, брезгливым кивком указала своей сопернице на ее мужа Михаила и сына Игоря.
Ираида испытала жгучий стыд, за поведение мужа и сына, когда увидела снисходительные ухмылки на лицах, сопровождающих Римму Федоровну — ее мужа Дениса Борисовича и их сына Павла…
— Неприглядно вышло… — расстроилась Ираида: — Ладно, мой Михаил «раскис», он повсюду таскался за тещей…, как привязанный… — так ведь и сын Игорь… — мужику за тридцать, а он, как слизняк…: сдерживать свои чувства, так и не научился…! Плебей, завхоз несчастный!!! — негодовала Ираида на своего сына, которого не видела лет десять, до этого печального дня…
Потом, на пороге дома Ираиды объявились бывшие работодатели ее матери Дарьи: отец и сын — Дмитрий Кузьмич и Борис Дмитриевич — могущественные владельцы холдинга R, где, ныне, работала и сама Ираида. Ее нынешние работодатели, тоже, десять лет не виделись с Игорем… — и крепко обняли его, как родного, принялись утешать… — только тогда, Ираида признала за своим сыном, его право на скорбь, по почившей любимой бабушке Дарье… — даже собиралась поговорить с сыном, после похорон своей матери…
Дмитрий Кузьмич и Борис Дмитриевич поехали и на кладбище, чтобы проводить в последний путь Дарью Петровну — эти двое остались и на поминки…, и повсюду отец и сын были рядом с Игорем, Софьей и Михаилом Ивановичем: утешали, подбадривали их…, а Ираиде ноль внимания, словно, это не она не похоронила свою любимую маму Дашу… И поговорить Ираиде с сыном Игорем не удалось: он ушел с поминок раньше остальных — его ждали неотложные дела в районном центре, где он проживал ныне… — в дальнюю дорогу его проводили… отец — Михаил и сестра Софья, а еще Дмитрий Кузьмич и Борис Дмитриевич… — и, далее, десять с лишним лет Ираида не виделась со своим сыном, которого не понимала — и презирала…, за его «никчемный» образ жизни!
* * *
Татьяна Васильевна спокойно пережила смерть своей мачехи, но была, крайне, уязвлена тем обстоятельством, что свой загородный дом покойная Дарья Петровна завещала, именно, Лике:
— Где справедливость: на эту малахольную Лику наследства сыпется, как из рога изобилия?! Понятно, почему загородный дом Дарья не оставила внучке Софье: ее никчемный муженек Павлик, моментально, проиграл бы его в казино…, но я… — единственная дочь Василия Ивановича… — не правильнее было бы этот замечательный дом, который находится в таком примечательном месте, оставить мне…?! Ох, Герман, и послал же Бог нашему сыну такую жену!!! Представь себе, эта убогая умом собирается переписать на своего сводного братика Женечку всю сеть автозаправок, что даровали Лике, по завещанию, этот ужасный Гордей Тимофеевич и его, не менее жуткая дочка, Мура!!! Я просто не выдержала — и наорала на нее: ведь она — мать троих детей, но своих родных детей… Лика хочет ограничить, лишь, владением ресторана, гостиницы и туристического агентства… — это ей досталось от ее мамы!!! Получается, этот Женечка будет жировать по жизни, а родные дети Лики должны жить в «черном»
* * *
Из столичного города Р. Лика и Татьяна Васильевна выехали утром: им предстоял неблизкий путь, до города Л, где прошло детство Лики — теперь, ей предстояла процедура вступления в наследование имуществом покойных… — Гордея Тимофеевича и его дочери Марии, которую все близкие звали Мурой.
Ее свекровь, и этим утром, вела себя со своей снохой, крайне, холодно, но Лика не обижалась на нее — несмотря на то, что Татьяна Васильевна, при их последнем разговоре, не стеснялась в выражениях: откровенно, высказалась, что думает о Лике… — и ей, временами, даже, казалось, что свекровь готова была вызвать психиатрическую помощь своей снохе! Разумом Лика понимала ту правду, что ей втолковывала свекровь, с особой, остервенелой злостью, словно бы, выплевывая ее на презренную сноху… — вот, только сердце Лики все противилось…: она знала, что данное наследство обагрено кровью невинных людей… — и боялась разрушительного действия, на ее семью, меченого проклятьем, чужого богатства!
* * *
После того, непростого разговора, Лика вернулась домой расстроенной: она, вновь, разочаровала свекровь своим восприятием жизни… — и ей предстояло поступиться своими жизненными принципами… — ради благополучия своих детей… — Марка, Юлии и Макара!!! В отчаянии, Лика подошла, вплотную, к портрету Ольги Сергеевны — своему Ангелу Хранителю — и, со слезами на глазах, поведала ей, о своих терзаниях и сомнениях… — и, как ни странно, после этой исповеди у портрета, Лика почувствовала некое облегчение…
* * *
И, вот, в обществе свекрови, сидя за рулем своей машины, Лика едет в город детства, с твердым намерением: стать хозяйкой сети автозаправок…, чтобы ее милые дети выросли в достатке и, со временем, наследовали бы приличное состояние…! А проклятье, обагренного кровью, наследства, что досталось Лике, она собралась замаливать лично, перед своим Ангелом Хранителем и ее потомками! Но квартиру покойной Муры, чтобы там не говорила свекровь, Лика вознамерилась переписать на сводного братишку Женю: не заметишь, как он вырастит, поступит в ВУЗ — ему, помимо загородного дома, понадобиться жилье в городе…
* * *
Квартира покойной Муры семь лет простояла необитаемой, дожидаясь возвращения своей хозяйки из заключения… — не дождалась ее… Решительная Татьяна Васильевна, больше всего на свете боявшаяся нищеты, а не мщения покойных…, тем более, что эта несчастная узница Мура, своей волей, завещала все свое имущество падчерице Лике… — и ее свекровь, без опаски, и лишних сомнений, переступила порог, доселе, необитаемой квартиры…
Несмотря на неприбранный, сиротливый вид, повсеместно царящую, обильную пыль, квартира Муры поведала Татьяне Васильевне, что здесь, некогда, проживала весьма обеспеченная особа: добротная мебель, ценные ковры, изобилие красивых вещей, посуды… — да, Мура сумела создать себе царство благоденствия!!! В этой квартире, она плела любовные сети для женатого, в то время, но подходящего ей, Альберта… Позднее, будучи уже женой Альберта, свою квартиру она превратила в любовный «форпост»: для встреч с очередным любовником… И, похоже, именно в этой квартире, вместе со своей последней любовной страстью: молодым менеджером…, Мура и готовила «наполеоновский» план… — избавления от надоевшего мужа Альберта, что стал помехой, для стареющей женщины, на пути к ее новой жизни с любимым молодым мужчиной! Но, некстати, для Муры и ее возлюбленного друга, итог вышел, весьма, печальным! Еще трагичнее любовная страсть Муры обошлась ее юным дочерям… — мир их праху!