Сумеречное состояние
Шрифт:
Такого быть не могло, но… все-таки было. Верными казались оба варианта. Каким образом? Очень просто.
Арсений прикоснулся к варианту своего ближайшего будущего! Каким-то непостижимым образом он поговорил по телефону с тещей, какой она может стать в дальнейшем. Когда умрет ее дочь, и когда уже ничто не сможет сдерживать ее неприязнь и даже ненависть к зятю.
Ни этим ли объяснялись странности в недалеком прошлом? Например, случай, когда Арсений ждал Леру возле больницы, но так и не дождался? Это случилось именно после телефонного разговора с тещей. Которая позже утверждала, что не говорила с Арсением. Наверное, Арсений дозвонился
С другой стороны как Арсений увидел своего покойного друга? Это относилось не к будущему, а к прошлому. Как он увидел себя на похоронах, которые происходили в настоящем? Или это случилось в некоей альтернативной реальности, живущей и развивающейся параллельно и по своим законам?
Не в силах усидеть на одном месте, Арсений встал, снова вышел на проспект Мира. На него никто не обращал внимания, и Арсений углубился в свои мысли.
Не все еще было понятно, в потемках оставалось многое, но принятие некоей альтернативы, этого подсматривания в замочную скважину двери, за которой таилось будущее, подарило Арсению слабую надежду, что он, рано или поздно, поймет остальное. Существовала ли эта альтернативная реальность сама по себе или это был всего лишь прогноз ближайшего будущего? Сейчас это было не самым важным. Главное — Арсений выяснил, что его жена может умереть. Точнее — наложит на себя руки.
Из-за чего? Их отношения зашли в тупик? Только лишь из-за этого? Может, к этому имеет отношение Гена? Или он находился рядом с Лерой лишь там, где Арсений заметил самого себя?
Он решил никуда не звонить, пока не окажется дома, и ему едва хватило на это терпения. Он все еще надеялся, что Лера уже вернулась домой. Пусть она в прежнем подавленном состоянии, пусть не готова идти с ним на контакт, это не важно. Главное — она жива, она рядом, а уж он не упустит шанс и сделает все, чтобы она выбросила опасные мысли из головы. Арсений пойдет на любые уступки, он признается ей в своих истинных чувствах, попросит у нее прощения.
Леры не было. Квартира оставалась такой же пустой, как после ее ухода. Арсений занервничал. Набрал номер Лериного мобильника. Недоступен. Он стал звонить на все номера, где Лера вывала хоть однажды. Таких набралось с десяток, из тех, что он знал, вспомнил или нашел в записной книжке. Никто не сказал ничего внятного. Только ухудшили состояние Арсения своими вопросами и участием. Трижды он не смог отделаться ссылкой на спешку и просто опускал трубку. Звонки ни к чему не привели.
Он позвонил Гене. На домашнем никто не ответил, мобильный оказался недоступен. Арсений выругался, походил по квартире, не зная, что делать.
Так прошло несколько часов. Арсений вздрагивал, когда слышал, как открывались на лестничной площадке дверцы лифта, бросался к двери, но это были соседи. Дважды ему мерещился звонок мобильника, но всякий раз его экран оставался темным.
Где искать Леру? Куда идти? Поехать к Гене?
Терзания довели Арсения до какого-то странного состояния, некоей смеси оцепенения и злобы, если такое сочетание возможно. Чуть позже, когда Арсений вышел из дома и направился в парк, где находилась злополучная стена, он заметил, что уже близятся сумерки, и в голове появилось определение собственным странным ощущениям: сумеречное состояние.
С тем он и пришел в парк, двинувшись вдоль стены. Он ни на что не рассчитывал. Вообще.
Но дыра в стене была. Причем на прежнем месте.
Арсений
Арсений огляделся, никого не заметил и… протиснулся в пролом.
Ему подумалось, что он может уже кое-то объяснить. Дыра находится здесь постоянно, но некое атмосферное явление не позволяет ее увидеть при обычном дневном свете? И лишь в сумерках, и то не всегда, становится видимой? Возможно, эту дыру видел не он один, но мало ли как себя ведут после этого люди. Скорее всего, решают молчать. Да и кто из взрослых здесь шляется, а слова детей ничего не значат! Похоже, дыру можно обнаружить на ощупь, хотя глаза ее не видят.
Тогда как быть с частным домом с другой стороны, с детскими голосами и типом в черном пальто? Это тоже можно увидеть и услышать лишь в определенное время?
Но сейчас это было неважно, сейчас Арсений должен был воспользоваться полученной возможностью. На другой стороне он вновь видел прежний деревянный дом, но было и кое-что новое.
Позади частного дома возвышалась старенькая пятиэтажка. Арсений обомлел, разглядывая это сооружение, не понимая, откуда взялось ощущение, что он уже видел этот дом.
Теперь увиденное вышло не то, что за рамки приемлемого и логического, теперь это напоминало абсурд в его высшем проявлении. Казалось, Арсений зашел на территорию, где отдельные части реального кромсались и перемешивались, как придеться. Где не было никаких законов для материи и человеческих чувств.
Какое-то время Арсений не двигался, ожидая неизвестно чего. Когда он оглянулся на дыру в стене, там все еще были сумерки, которые вот-вот перейдут в ночь. Те же сумерки были и с этой стороны. Несмотря на продолжительную паузу, видимость оставалась прежней.
Что-то должно случиться, подумал он. Я нашел эту дыру после стольких попыток, значит, будет и продолжение. Арсений двинулся между кустов к дому. Через несколько шагов появился страх, что он сейчас обойдет этот дом, заглянет внутрь, пройдет к пятиэтажке, быть может, заглянет и туда, но это ничего не даст. И он вернется к пробоине ни с чем. Откуда вообще появилась уверенность, что, оказавшись по эту сторону стены, он получит какие-то объяснения?
Послышался чей-то смех. Детский смех где-то за домом? Вернее это был не смех. Ребенок плакал. Плач был какой-то захлебывающийся и чем-то напоминал смех.
Арсений остановился, выжидая. В прошлый раз он уже слышал здесь смех, сейчас он слышал плач, но это не значило, что он увидит ребенка.
Или это не ребенок?
Плач казался уже не детским. Плакала молодая женщина.
Арсений медлил. Что-то не пускало его. Что-то толкало его назад, к пробоине. Не просто толкало, а молило уйти отсюда, покинуть этот проклятый участок земли. И поскорее.
Прошла минута. Ничего не изменилось, лишь дискомфорт усилился. Кто-то по-прежнему рыдал, но в пределах видимости не появлялся. Арсений медленно повернулся к пробоине и даже сделал один шаг. И все-таки остановился. Он подумал о Лере, что она может покончить жизнь самоубийством, если Арсений ничего не изменит, не выяснит причину этой угрозы. Это придало ему мужества. Он снова двинулся к дому. Оказывается все, что с ним происходило, имело какое-то отношение к его жене, не только к нему.