Сумеречные миры
Шрифт:
Мог замолкает, а я спрашиваю:
— А что произойдет там, куда попадет Огонь нагил?
Мог усмехается:
— А какая тебе разница, рыцарь? Ничего хорошего там не произойдет. Помнишь оборотней? Что с ними стало? То же будет и там. Вообще-то ты мог бы справиться и один со своим Мечом, но те, кто находится с той стороны, помешают тебе, примут меры, и отдача будет страшной. А какие меры они сумеют принять, оказавшись в тройном священном Огне нагил?
— Но они могут его потушить, раз они такие могучие.
— Не такие уж они и могучие, —
— Нет!
— А ты, девочка-ромашка?
— Нет!
— Мне нравится ваша решимость. Тогда вот еще что. Не уверен, но возможно, что вся нежить Синего Леса взбесится и попытается вам помешать, едва нагилы зажгут Огонь. Подумайте, как вам обезопасить себя. Отвлекаться вам будет нельзя.
— Я подумаю.
— Вот и хорошо. Сядь и подумай.
Мог протягивает мне Меч, добавив:
— Не забудь его имя: «Горшайнергол». Кстати, когда все кончится, можешь снова закрыть эти камни.
Я улыбаюсь, а Мог быстро спрашивает меня:
— А зачем ты закрыл их?
Я отвечаю так же быстро:
— Мы же договорились: не задавать лишних вопросов.
— Но, но! Не забывайся, сэр Хэнк! — смеется он. — Я все-таки святой Мог, а ты — простой рыцарь.
Сажусь на скамью, а Мог обращается к Яле:
— Ну, а тебе. Ромашка, я дам все, что давал другим, и даже больше. Дам и то, что у меня никто никогда не просил, и то, что я никому никогда не давал… потому что ты — нагила, и не простая нагила.
Он снимает с Ялы венец и кладет ей на головку свои ладони. Глаза его закрываются, губы шевелятся. В помещении пахнет озоном. Ладони святого начинают светиться сиреневым светом. Вот свечение окутывает голову Ялы целиком, оно как бы уходит в нее. Смотрю во все глаза, стараясь не упустить ни малейшей детали.
Вот последние лучики света сиреневыми струйками-искорками соскакивают с пальцев Мога и тают в золотистых волосах. Мог открывает глаза. Улыбаясь, он говорит:
— Вот теперь. Ромашка, ты самая опасная в этом мире ведьма!
Мы смеемся.
— Но я ничего не чувствую, — говорит Яла.
— И не надо. Ты сама будешь, когда нужно, проявлять свои способности.
Святой Мог встает, подходит к одному из шкафов.
Он достает оттуда сверток, какие-то предметы, шкатулку и… пыльную, всю обтянутую паутиной бутылку вина. Из другого шкафа он достает три кубка.
— Подойди сюда, рыцарь Хэнк.
Святой Мог наливает в кубки вино, предметы кладет возле Ялы.
— Это тебе, Ромашка. Ты сама поймешь, что для чего и как этим пользоваться. А теперь давайте выпьем за вас, кто бы вы ни были. Давайте выпьем за то, чтобы сердца ваши не дрогнули, разум не помрачился, а руки оставались твердыми. Удачи вам! Ну, что ты смотришь на меня, Хэнк? Думаешь, я хочу тебя отравить?
Обалдело беру в руки кубок. Я ожидал всего, но то, что святой предложит мне выпить, да и сам себе нальет… Это уже не лезло ни в какие ворота! Не вязалось это как-то
— Нет, конечно… — бормочу я, — но…
— Никаких но! Пей, пока я предлагаю тебе такую честь. Думаешь, моей святости от этого убудет? Как бы не так! Кто тебе поверит, что ты пьянствовал со святым Могом? Мне это не повредит, а себе ты репутацию навсегда погубишь.
Мог коротко хохочет и опрокидывает кубок. Мне ничего не остается, как последовать его примеру. Яла смотрит на нас широко открытыми глазами и не верит сама себе. Потом, словно опомнившись, выпивает вино и ставит кубок на стол.
— А теперь оставьте меня. Вам пора делать свое дело, да и у меня еще есть здесь свои дела. Вряд ли мы с вами увидимся еще раз, поэтому прощайте. Дай мне руку, рыцарь!
Мог крепко жмет мне руку. Рука его теплая и живая. Настолько живая, что я не могу удержаться от вопроса:
— Святой Мог, кто же ты все-таки такой?
Тот смотрит на меня из-под густых бровей и хмурится:
— Мы же договорились, кажется, не задавать лишних вопросов. — И вдруг, неожиданно улыбнувшись, спрашивает: — А ты сам-то как думаешь?
Мне нечего ответить. Мог подходит к Яле, кладет руки ей на плечи, смотрит в глаза и неожиданно крепко целует ее:
— Удачи тебе, Ромашка. Удачи и счастья! — желает он, гладя ее золотистые волосы. — Иди и не забудь магические вещи и свой венец.
Я беру Ялу под руку, и мы начинаем спускаться по лестнице. Мог стоит в дверях и смотрит нам вслед.
Глава 30
— Разве это чудеса?! Ха-ха! — Он отодвинул оторопевшего артиста в сторону и для начала изверг из своего рта один за другим пятнадцать огромных языков пламени, да таких, что по цирку сразу пронесся явственный запах серы.
У выхода из Красной Башни нас ждут Урган и… Черный Всадник. Они мирно беседуют, а лучники Ургана сидят поодаль на поляне.
— Лена! Андрей! — бросается к нам Урган. — Наконец-то! Разрешите представить вам нашего коллегу — Генриха Краузе.
Андрей делает церемонный жест в сторону Черного Всадника, тот кланяется. С облегчением вздыхаю, вот и еще одна загадка разрешена.
— Ну, Генрих, ты подоспел вовремя!
— Так было задумано.
— Слушай, я никогда не видел лица Черного Всадника, они всегда под шлемами, интересно…
— Ничего интересного, — отрезает Генрих. — Я, конечно, могу снять шлем, но вряд ли это доставит тебе, особенно Лене удовольствие. Знаешь, как выглядит покойник двух-трехмесячной выдержки? Ну, то-то!
— Ладно, все это лирика, — прерывает нас Андрей. — Виделись со святым Могом? Какой он?
— Странный, — отвечает Лена.
— Более чем, — поддерживаю я подругу.
— Ну, а благодать, или что еще там, он тебе подарил?
— И даже сверх того. Я теперь, если верить его словам, самая могущественная ведьма в этом мире.