Сумеречный мир

Гусейнова Ольга Вадимовна

Не любит, не чувствует, не жалеет, как же он живет?

— Так, а чем же плох клан? Если одно упоминание о нем вызвало у тебя бурные эмоции? — флегматично напомнил он о предмете нашего разговора.

Сжала кулаки, выдав Егору, рассматривавшему меня, словно интересную букашку, слегка наклонив голову, свое нервозное состояние, и поделилась опасениями:

— Мели рассказывала, что в кланах хищников... кошек... старейшины сами выбирают женщине... самке... сильного самца в качестве мужа и будущего отца множества ее детей.

Его привлекательное, с крупными чертами лицо дрогнуло в едва заметной улыбке. Уголки четко очерченного рта поползли

вверх, неуверенно, словно Хмурый сомневался, стоит ли улыбаться. А в желтых холодных глазах блеснула насмешка.

— Ты не любишь детей? Поэтому боишься попасть в клан?

Завороженная незначительными, но неожиданными для слишком мрачного типа внешними изменениями, я ответила совершенно честно:

— Детей люблю, но хочу их от любимого мужчины, и сама решать сколько… — и замялась: стоит ли говорить, что не сельский житель, а городской? И жить в клане, где-нибудь на задворках цивилизации — перспектива для меня угнетающая.

Егор помолчал несколько секунд, затем неожиданно присел рядом со мной, почти вплотную. Я почувствовала, насколько он горячий, оказывается. Не зная куда от волнения деть руки, расправила юбку на коленях и снова вздрогнула, услышав режущий слух голос Егора:

— На меня работает очень много народу. Большинство — мужчины, более того, разных видов оборотни и маги тоже. Бизнес — процесс опасный; пришлось объединить их в клан для защиты наших семей. Территория клана большая и включает часть лесного массива рядом с Песочным. В клане хмурых, как правило, не навязывают брак свободным самкам, а количество детей семьи регулируют самостоятельно. Но наши мужчины сильные, зарабатывают неплохо, защиту обеспечивают, поэтому рождаемость у нас высокая, в связи с чем, прием новых членов весьма ограничен. Из соображений пользы в основном...

— Ты сказал, что я под защитой клана? — бросила осторожный взгляд, поймав короткий кивок, уточнила. — А чем могу быть полезной я? Чтобы платить за защиту.

Наши взгляды скрестились, мы так и сидели, вглядываясь, я — в застывшую янтарную смолу его глаз, а он — думая, что мне ответить, наверное.

— Ты помогла, не рассчитывая на что-то. Просто не смогла остаться безучастной... А я таких долгов не оставляю не оплаченными.

Не успела я обрадоваться и облегченно вздохнуть, дверь без стука распахнулась, всколыхнув легкую ткань, и в комнату вошел Глеб. Я судорожно сглотнула, увидев, что он несет в руках. Волк подошел к нам, быстро оглядев и наверняка оценив, как далеко я продвинулась, пытаясь снискать себе послабления, едко хмыкнул и указал на мою одежду, брошенную в переулке после казни вампиров. Глеб демонстративно понюхал темную блузку, которую небрежно сминал в кулаке, наклонился ко мне и вздохнул у шеи, заставив отшатнуться за спину Егору.

Дальше Хмурый, слегка наклонившись, тоже понюхал мою одежду, но продолжал сидеть рядом и молчал. А у меня затряслись все поджилки от его угрожающего молчания и пристального стального волчьего взгляда. Я уткнулась лбом в мощное плечо Егора, собираясь с силами, и протараторила:

— Я из ресторана тем вечером сбежала. От Келя. Он прямо там, в кабинете от слов перешел к делу... Пришлось в него отвращением двинуть, да так, что он теперь даже прикосновение мое с трудом выносит... А когда возвращалась домой пешком, на ночь глядя, на улице вампиров встретила, решила лесом обойти... Выскочила на пустырь, а там... вы. И... они...

— Теперь понятно, почему ты Глеба так боишься, — страшным ровным голосом произнес Егор.

А я плакала с сухими глазами.

Беззвучно содрогалась всем телом.

— Я случайно там оказалась. И никому не рассказала. Никому. Даже своим любимым ежам, а ведь они необыкновенно добрые, заботливые. Такое никому нельзя рассказывать. Я видела, как вы дрались у стены с подло напавшими кровососами, поэтому не осуждаю. Просто здесь слишком страшно. Как вы вообще живете? — Отстранилась от его сильного крупного тела. Сразу почувствовав, что замерзаю, обняла себя руками и пожаловалась: — Ведь ни одного спокойного дня не было за три месяца. Сплошное выживание и бег с препятствиями. Я так не умею, меня этому не учили. Не готовили к тому, что за каждым углом смерть поджидает...

— Ну, огрызаться и защищаться ты научилась, — раздался из-за спины Глеба веселый оглушающий бас Савы.

Я вздрогнула и затравленно взглянула на них. Глеб смотрел на меня нечитаемым взглядом, но его эмоции удивили: сочувствует и жалеет. Неожиданно — палач жалеет! А громадный оборотень-тигр, склонив набок лохматую рыжую голову, откровенно ухмылялся, но не зло.

Егор поднялся с кровати, бросил на меня короткий взгляд и спокойно произнес:

— Не болтай о том, что видела. Завтра с утра придешь ко мне в кабинет, начнешь знакомиться со своими непосредственными обязанностями.

— Хорошо, — хлюпнула я.

— Твои шмотки через час привезут, — добавил Сава, следуя за Егором.

Глеб молча разжал пальцы, из которых выскользнули многострадальные «кеды», украшенные серебристыми шнурками. И безмолвной тенью скользнул за остальными, оставляя меня в комнате наедине со своими мыслями и облегчением. Пережила очередной день!

Глава 15

Сжав в зубах небольшой отрезок нитки, а то, бабушка говорила, на себе зашивать одежду — примета плохая, я аккуратно пришила пуговицу к поясу. Снять юбку не решилась: мужчины заходили без стука. Едва отрезала нитку и сложила все обратно в стол, раздался осторожный стук. В первый момент я в недоумении уставилась на дверь, еще не веря, что в этом доме кто-то способен на подобную вежливость, затем, дав петуха, разрешила войти, и сама поторопилась к двери встречать гостя.

В комнату вошла чуть полненькая пожилая женщина в темно-синем платье и белоснежном накрахмаленном фартуке. Оборотень, судя по запаху, — заяц. Странно, пока мне тут одни хищники встречались. Она вкатила невысокую компактную тележку и выставила на столик у дивана большое блюдо с крышкой и набор для чая. Стоило мне уловить умопомрачительный запах горячей еды, желудок одобрительно взвыл. Зайчиха взглянула на меня с любопытством, но я, уловив ее настороженность, первой улыбнулась и поздоровалась:

— Здравствуйте, меня зовут Ксения. Спасибо вам за заботу, я проголодалась как волк… ой!.. С утра ни крошки во рту не было.

Женщина немного расслабилась, но улыбаться не спешила, спокойно, суховатым, официальным тоном представилась:

— И вам доброго дня. Меня Пелагеей Павловной зовут. Я за домом смотрю, да за кухней.

Видно не понравилась я ей, поэтому, приуныв, ответила нейтрально:

— Ну что ж, очень приятно.

Экономка, как я ее обозначила для себя, коротко кивнула и покатила тележку к двери. Обернулась — даже эмпатическим даром обладать не надо, чтобы ощутить ее сильное смятение, — снова посмотрела на меня, и любопытство, наверняка, пересилило сомнения. А может вцепившаяся в подол своего костюма подопечная, растеряно глядевшая ей вслед, показалась не опасной.