Сумеречный мир

Гусейнова Ольга Вадимовна

В холле он на мгновение замер, всматриваясь мне в лицо, а рукой скользнув на шею, под волосы, и насмешливо проскрипел:

— Судя по количеству пакетов, завтра на рабочем месте у меня есть шанс увидеть тебя в чем-то не розовом…

— Персиковый, — восторженно мечтательно отозвалась я, — мой любимый цвет, — не выдержала и хихикнула. — А надежда, как известно, умирает последней.

Выскользнула из-под его руки, попрощалась с Глебом и поспешила к себе. Но, чувствуя тяжелый взгляд желтых глаз, неосознанно рисовала восьмерки пятой

точкой, пока не поймала себя на этом и с трудом удержалась, чтобы не сорваться на бег. Затем мысленно махнула рукой: не женщина я что ли…

Развесив одежду в шкафу, я пробежалась ладошкой по красивым ярким обновкам. Улыбнулась, взглянув на нижнее белье с кокетливыми бантиками и тонкие шелковые чулочки, которых несколько пар купила про запас, чтобы с голыми ногами на работу не ходить. Особое удовольствие доставили красивые туфли. Вот починю пострадавшие лодочки, и будет у меня целых три пары. Еще меня Мели вовремя надоумила шаль теплую купить — красивую, шерстяную, цветастую, с шелковистой бахромой по краям. Ведь сентябрь на дворе, скоро холодать начнет, а у меня совершенно нет теплой одежды. Пора и об этом позаботиться, вернее, через месяц покупать надо будет.

Накрывшись теплым одеялом в белоснежном пододеяльнике, я умиротворенно вздохнула: как же хорошо жить-то. А уплывая в сон, вспомнив о новостях из Верхнего города, подумала, что каждый получает по заслугам. И вампиры — в том числе!

Глава 19

Утром, быстро позавтракав, под оценивающими взглядами оборотней, встречавшихся в коридоре, я не шла, а летела в приемную. Из закрытого кабинета доносились приглушенные голоса: шеф там точно не один. И пока секретарь ему не понадобился, можно еще разок полюбоваться новым платьем.

Глубокий, насыщенный синий цвет подчеркивает молочную кожу лица, делая мои карие глаза еще ярче. Мягкая плотная трикотажная ткань облегает грудь, талию и верхнюю часть бедер, мягкими складками спускаясь до колен. В вырезе виднеется ложбинка груди. Кроме черного кружева на подоле и рукавах нет никаких изысков. Но платье необыкновенно идет мне и сидит как влитое, позволяя выглядеть стильно, мило и по-деловому одновременно. Вряд ли глава останется недовольным. Мне лично за приемную компании не стыдно.

От разглядывания своего отражения в стеклянной двери шкафа меня отвлек красный сигнал вызова. Нервно поправив волосы, я судорожно вдохнула и направилась к начальнику, прихватив блокнот для записей.

— Доброе утро... — радостно выдохнула я, открыв дверь, но, увидев безрадостную картину, улыбаться перестала.

В креслах, обложившись многочисленными пухлыми папками, сидели чем-то слишком озабоченные Хмурый и Громов. Оба в мятых рубашках, утомленные, видимо, ночь не спали, а может и не ели с вечера.

— Чаю сделай, — устало пробормотал глава, отрывая глаза от бумаг.

Увидев меня, на мгновение замер, медленно окинул взглядом с

ног до головы. Я вспыхнула от смущения, но твердо смотрела ему в глаза, ощутив его одобрительный отклик. Мужчинам мой внешний вид понравился. Глеб приподнял светлые брови в приятном удивлении и мурлыкнул:

— Прекрасное утро.

Хмурый откинулся на спинку кресла, положил большие сильные руки на подлокотники и продолжил меня рассматривать, а я совсем смутилась. Кивнув, волчком развернулась, отчего край подола вокруг ног закрутился, и рванула из кабинета.

Закрыв дверь, я уже собралась в соседнем помещении чай заварить, как приказали, но, пожалев наверняка голодное, заработавшееся руководство компании, поспешила на кухню. Минут через десять мы с Варей принесли подносы с трехэтажными мясными бутербродами, чайник и кофейник. Увидев нас, начальство вновь отвлеклось от документов, заинтересованно наблюдая, как мы, аккуратно освободив от бумаг место, накрыли стол.

Глеб встал и помог своей ненаглядной — вот не могла я не подслушать, ой, не услышать, их эмоции, — затем, исподтишка, пристально наблюдая за ней, поблагодарил:

— Спасибо, девоньки, спасли от голодной смерти, — помолчал, заглядывая в удивленные глаза лисички, взял ее ладошку и, слегка пожимая, сделал комплемент: — Варенька, у тебя золотые ручки, они созданы для того, чтобы заботится о ком-то.

— С-спасибо, Глеб Алексеевич, — пробормотала девушка, заливаясь жарким румянцем, но глаз от него не отвела.

Глеб скосил на меня глаза, безмолвно спрашивая, не отвращает ли его голос Варю. Я улыбнулась и мотнула головой. Оборотистый кавалер расслабился и погладил девичью руку. Тут уж наша повариха, не выдержав эмоционального напряжения, кивнула, вытянула свою руку из мужской и чуть не бегом выскочила за дверь.

Егор, хоть и чувствовалось странное напряжение в нем, флегматично поинтересовался:

— Глеб, я смотрю, вы нашли с Ксенией общий язык?

— Нашли, но ты не о том подумал, — Громов слишком хорошо знал друга и тоже не мог не почувствовать.

Чтобы мужчины спокойно поговорили о своем без меня, вмешалась:

— Будут указания... Егор?

Действительно кот: встал легко и грациозно, при таких-то внушительных габаритах! Сладко потянулся, подняв руки над головой, отчего белая рубашка облепила потрясающее воображение мужское тело, позволяя полюбоваться его мощью и силой, и затем осведомился:

— Раз ты у нас аудитор, с бухгалтерией накоротке?

— Да, — кивнула я.

— Забери эти папки, — кивнул на стопку на столе, — свежим взглядом просмотри. Нет ли чего интересного, странного, выходящего за рамки...

— Хорошо, — снова кивнула я, поднимая увесистую стопку.

И уже открывая дверь бедром, услышала хриплый вкрадчивый голос:

— Я обожаю клубнику со сливками... и теперь ненавижу тот розовый костюм, который скрывал такую славную фигурку...