Сумерки Америки
Шрифт:
Тот же самый раскол мы видим и в других демократических странах, и он наглядно отражён в существовании в каждой стране двух главных партий, условно говоря – либералов и консерваторов. Хозяева знаний составляют ядро либералов, хозяева вещей – ядро консерваторов. В своих предвыборных обещаниях консерваторы обещают улучшить и увеличить объём производимой продукции, а либералы – улучшить распределение производимого.
Понятно, что улучшение распределения должно соответствовать идеям Справедливости. А там, где на сцену выходит богиня Справедливость, она тянет за собой своего любимого сыночка по имени Равенство. И конечно, для двух этих божков нового язычества идея врождённого неравенства людей должна казаться самой опасной гидрой, головы которой герои новой мифологии должны отсекать своими перьями
Именно этой «священной» войной и занимаются уравнители, захватившие все ключевые позиции в американских университетах. Обладая даром красноречия и апеллируя к возвышенным идеалам свободы, разума, терпимости, они легко заражают юных выпускников вирусом благих намерений, который позволит им в будущем закрывать глаза на грубую низменную реальность.
О засилье лево-либеральной идеологии в университетах много писал известный социолог Давид Горовец, в таких своих книгах, как «Однопартийная аудитория», «Промывка мозгов», «101 самый опасный профессор в США», «Новый Левиафан» [31] . Обследование, проведённое в 2002 году на гуманитарных и политико-социальных факультетах девятнадцати главных университетов, показало, что среди профессоров число демократов превосходит число республиканцев в восемь-десять раз [32] .
31
Horowitz, David, & Laksin, Jacob. The New Leviathan. How the Left-Wing Money Machine Shapes American Politics and Threatens America's Future. New York: Crown Forum, 2012.
32
Jackson, Gregory. Conservative Comebacks to Liberal Lies (Ramsey, NJ: JAJ Publishing, 2006), pp. 166–167.
Как это ни парадоксально, жизненная ситуация американского профессора во многом стала похожа на ситуацию советского члена номенклатуры. Судьба обоих зависела не от реальных профессиональных свершений, а от того, как он выглядел («сколько он весил!») в глазах своих коллег и вышестоящих. Оба достигли завидного статуса «непогрешимости суждений». Если реальная жизнь отказывалась соответствовать этим суждениям, она либо замалчивалась, либо объявлялась злобными происками врагов всего правильного и высокого. Конечно, разница – и огромная! – состояла в том, что ошибочные суждения и распоряжения номенклатурщика несли разорение его стране, а мнимая непогрешимость американского профессора наносит ущерб только моральному состоянию общества. Но эти невидимые утраты и ослабление духовных устоев могут привести к изменениям роковым и необратимым.
Стремление человека к статусу «непогрешимого» пронизывает всю историю цивилизации. Похожие явления можно было наблюдать и в средневековой Европе. Там в университетах доминировала католическая церковь, которая тоже была непогрешима во всех своих мнениях и суждениях. У неё находились ответы на все трудные вопросы бытия, объяснения всех бедствий и катастроф. Неурожай, падёж скота, эпидемия чумы? Это ведьмы, колдуны и еретики насылают чёрной магией несчастья на добрых христиан и всех бы давно погубили, если бы святая инквизиция не отыскивала их и не сжигала без устали. Крестовые походы терпят поражения от рук неверных? Это потому, что погрязли в грехах, а надо послать на завоевание Иерусалима невинных детей, и тогда Господь дарует им победу. Полчища диких кочевников надвигаются из азиатских степей, осаждают города? А вот мы выйдем им навстречу, неся мощи наших святых праведников, отгоним их горячими молитвами к Богородице.
Не зря Томас Соуэлл окрестил интеллектуальную элиту сегодняшней Америки словом «помазанники» (anointed). «Дело не в том, что их взгляды как-то особенно злонамеренны или ошибочны. Дело в том, что их стратегия включает один опаснейший ингредиент – неуязвимость для опровержений реальностью. Именно поэтому помазанники могут повести общество по опасному курсу до непоправимой катастрофы… Несмотря на свободу слова и печати, их методика отбрасывать всё, что противоречит их виденью мира, оказывается невероятно эффективной» [33] .
33
Sowell, Thomas. The Vision of the Anointed (New York: Basic Books, 1995), p. 1.
Можем
34
Sowell, Thomas. Marxism: Philosophy and Economics. New York: William Morrow & Co., 1985.
3
В фирме
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом.
Переходя со студенческой скамьи на инженерную должность в Советском Союзе, я и все мои сверстники должны были поспешно переучиваться, овладевая жаргоном, на котором власти отдавали команды в промышленной сфере. Ни на каких лекциях, ни в каких учебниках нас не предупреждали, что социалистическое производство не просто управляется идолом по имени План, а что тысячи раз этому идолу надо будет приносить в жертву здравый смысл. План только притворялся, будто его можно измерять строгими цифрами, обозначающими число единиц выпускаемой продукции или её общий вес. На самом деле, отбросив рыночное регулирование производства, советские руководители были вынуждены изобретать свой особый сленг для отдачи команд заводам и фабрикам, в котором ключевым являлось слово «показатель».
Изобретением, внедрением и измерением показателей занимался тот отдел интеллектуальной элиты страны, который носил название «экономисты». Это им приходилось ломать голову над тем, как увязывать все нелепости, порождаемые отказом от рынка. Конечно, задать угольной шахте план, измеряемый количеством тонн добытого угля, было несложно. Но что делать, например, с заводом, выпускающим стальной прокат самых различных форм и профилей?
Ага, ему мы зададим план в цифрах суммарного веса продукции.
Что-что? Завод тогда будет стремиться выпускать только тяжёлые балки, двутавры и швеллеры, уворачиваясь от введения прогрессивных облегчённых сплавов? Тогда мы введём новый показатель, оценивающий процент внедрения научных достижений, или экономии отходов производства, или объёма реализованной продукции, или повышения производительности, или… Всё это открывало бескрайнее поле для умственной, словесной и цифровой эквилибристики, которой и занимались бюрократы в заводских бухгалтериях и в надзиравших за ними ведомствах и министерствах.
Выпускника американского университета или колледжа тоже ожидает немало сюрпризов, когда он начнёт заниматься своей профессией. Ему тоже придётся срочно приспосабливаться к необходимости приносить жертвы здравому смыслу, о чём никто не предупреждал его в учебных аудиториях. Вторая мировая война и последовавшая за ней гонка вооружений сделали правительственные организации мощнейшим участником экономической жизни страны. В роли заказчика и владельца они оперируют в военной сфере и космической, в строительстве дорог и портов, в авиаперевозках и почтовой связи, и многом, многом другом. Деловой мир Америки всегда относился к социалистическому планированию с пренебрежением. Но именно поэтому он оказался совершенно не готов к замаскированному массовому вторжению вируса социализма с тыла. Невероятное возрастание и расширение участия государства в экономике неизбежно вело к ослаблению рыночных рычагов регулирования, к замене их государственным планированием со всеми его пороками.