Сумерки большого города
Шрифт:
Вениамин Александрович, свесившись с кровати, пытался дотянуться до газового пистолета.
Я быстро огляделась: справа антикварный шкаф, слева – комод, на нем – громадные часы из белого мрамора, а над часами – большая фотография в раме под стеклом. Вот ее-то мне и надо!
Я подпрыгнула, ухватилась за раму и сдернула снимок со стены. В этот момент Ольга сделала резкий выпад, я парировала ее удар фотографией. Она на миг потеряла равновесие – и я изо всех сил врезала ей снимком в тяжелой раме по голове.
Рама раскололась, и острые
Твердый картонный снимок был невредим, а из-под порвавшегося белого паспарту высунулся краешек какой-то темной и явно старинной картины! Я едва не позабыла о валявшейся на полу Ольге. Но о девушке «позаботился» Вениамин Александрович, наконец-то дотянувшийся до пистолета.
– Вот так сюрприз! – вполне бодрым голосом обратился он к своей ночной посетительнице.
Ольга все еще была в «отключке» и ничего ему не ответила.
Я услышала шум из-за двери: кто-то мчался сюда по коридору.
– Кажется, Игорь Семенович на подходе, – сообщила я «боссу» и склонилась над своей интересной находкой.
Это действительно была старинная, написанная на холсте картина. Я не могла определить, к какому периоду она относится и какова ее ценность.
– Что это такое?! – с невинно-удивленным видом спросила я своего «босса».
– Мы поговорим об этом чуть позже, – каким-то необычайно мягким тоном ответил Вениамин Александрович.
В этот момент двери, наконец, распахнулись, и в спальню вбежал Игорь Семенович с парой охранников, которых он прихватил с собой по дороге сюда.
– Долго же ты добирался! – ворчливо обратился к нему Вениамин Александрович. – Мы уж и без тебя тут управились...
Ольга вяло зашевелилась, подняла на Игоря Семеновича испуганные глаза, но не произнесла ни слова.
– Что с ней будет? – забеспокоилась я. Кто знает, какие у них существуют методы допросов и формы наказаний!
– Не волнуйся, Танюша, – вкрадчиво ответил начальник службы безопасности. – Тут садистов нет. Если она нам расскажет, кто за всем этим стоит, то может рассчитывать, что мы не станем поднимать шум. А уж если она упрется – не миновать ей тогда прилично срока в тюрьме!
Не скажу, что я полностью поверила Игорю Семеновичу, но в том, что устраивать самосуд он не станет, сомнений у меня больше не осталось.
Мне не довелось присутствовать при допросе Ольги, и только позже, с чужих слов, я узнала о том, что угроза тюремного заключения для нее была довольно-таки эфемерной.
Оказывается, при ней не нашли ничего, кроме лекарств, прописанных Вениамину Александровичу, которые Ольга, судя по всему, взяла из коробки в соседней комнате. Доказать злой умысел в подобном случае – непросто. Может быть, она и собиралась превысить допустимую дозировку лекарства, но она ведь ничего реально не сделала.
Однако
Подробности ее повествования уже не вышли за переделы кабинета начальника службы безопасности. Ольга, естественно, на работе больше не появилась, а со мной Вениамин Александрович ни о чем таком не заговаривал.
Мне уже стало казаться, что на фоне недавней драмы эпизод с картиной, спрятанной под фотографией, благополучно забудется, и я опять ничего не узнаю. Но через несколько дней меня все же пригласили на «аудиенцию».
– Таня, у меня на вас имеются большие планы, – сообщил мне очень довольный собой Вениамин Александрович. – Вы прекрасно себя показали в последних событиях. И я решил, что вам вполне стоит доверить одну весьма щекотливую миссию, связанную с картиной, которую вы случайно увидели в моей спальне. Хочу рассказать вам некую историю...
Зачем это вам? – подозрительно прищурилась я. – Может, мне ни к чему слушать ваши истории и знать о ваших щекотливых миссиях? Чужие тайны бывают весьма опасны!
– Поверьте, я бы не стал вам ничего рассказывать, если бы усмотрел какую-либо опасность, – улыбнулся мне «босс». – История эта имеет отношение к моему отцу, а его давно нет в живых, так что как-то повредить ему уже невозможно. Собственно говоря, сам я знаю о случившемся как раз из его рассказов – ни больше и ни меньше. Более того: эту информацию я получил в письменно виде, уже после смерти отца, так что никогда не имел возможности расспросить его о подробностях, о которых он не упомянул.
– Какое отношение нечто связанное с вашим отцом, может иметь ко мне? – продолжала я с подозрением выспрашивать у Вениамина Александровича.
– Разумеется, никакого! – он даже замахал на меня руками. – К вам, дорогая, имеет некоторое отношение лишь одна картина, тоже хранившаяся у меня, но недавно похищенная!
«Как интересно, – подумала я. – Если еще и Вениамин Александрович наймет меня искать ту же картину... Все это было бы прекрасно и даже забавно, только непонятно – кому же в итоге ее следует отдать?!»
Но пока до обретения вожделенной картины было еще очень далеко. А вот ее предыстория, похоже, сама плыла ко мне в руки!
– И что же произошло с этой похищенной картиной? Куда она делась? – спросила я.
– Она, судя по информации от моих людей, сейчас находится в Тарасове, у одного из коренных жителей города, он некоторое время работал в Москве. Он очень хитер, мы никак не можем его найти! Нам нужна помощь кого-то умного, проницательного и знающего дело. То, что вы родом из этого города, мне кажется очень полезным для моего дела обстоятельством. Вы можете прояснить какие-то детали, в то время как мои люди не заметят их или упустят из поля зрения...