Сумерки Эрафии

Бауров Александр

Гримли присел на бортик телеги и заплакал. Вокруг не было ни одного знакомого лица, никого из бреннского обоза, все чужие и опасные люди. Голова кружилась, во рту стало сухо. Он закрыл глаза и вдруг вместо темноты увидел перед собой красно-черную туманную дымку.

Ему вдруг стало холодно. В полумраке светились белые фигуры. Потом обнаружил, что может взглянуть на себя со стороны. Он ощутил, что слышитмысли проходивших мимо людей. Картинка перед ним все более прояснялась. Он видел линии каких-то теплых и холодных потоков, протекающих вокруг него и среди других людей, целые рои мыслей вокруг их голов. Он сам не знал, что впервые

в жизни вошел в глубокий астрал.

Древний нойон Нагаш и был тем грозным всадником, которого Гримли видел в Бренне и Мельде. Сейчас он стоял у окна гостиницы «Королевская гусыня». Черный капюшон скрывал его лицо и шлем. Он только что помог сорвать заговор знати и спас жизнь агенту Моандора.

Теперь оставалось главное — устранение беглеца Ивора, сейчас затаившегося где-то в городе. Эльф будет прорываться в консульство, захочет встретиться с послом Корониусом. Астральный взор нойона витал над городом. Стоило глянуть на площадь Святых Вод, пройтись по зданию рейнхардовых верфей, как легкая дрожащая объемная волна прокатилась по астралу. Будто яйцо, очень долгозревшее в своей оболочке, дало трещину, и огненные языки из-под крошащейся скорлупы брызнули во все стороны. Нагаша передернуло. Его взгляд снова скользнул в поднебесье. Где-то на главной торговой площади находился человек, от которого во все стороны расходились волны астрального возмущения.

В тот же миг в наблюдательном зале Синката двое личей ткнули пальцами в стааховый экран и стали перекрикиваться высокими свистящими голосами:

— Пришел короткий сильный импульс астральных энергий. Будто чародей родился…

— Где это было? — спросил Сумеречный, лишь ожидавший вызова к своему учителю.

— Неясно, он не локализуется…

Подобный разговор повторился в наблюдательных пунктах Авлии и Арагона.

У посла Корониуса вдруг задрожали руки, и он поставил чашку с ароматным азахарейским чаем на край стола. Ожидавшие королевской аудиенции придворные посмотрели на него, но ничего не заметили, решив, что и у могущественного эльфа нервы не железные. В тот вечер в замке Тинден состоялись два незапланированных совещания, и решения, что были приняты на них, радикально отличались от ожидаемых утром.

Во-первых, собрались члены изрядно поредевшего Королевского совета. Обсуждали подоплеку возникшего заговора, думали, что теперь предпринять.

В главном зале центральной башни находились король Эдрик III Грифонхат, его сын принц Кристиан, Тьер Мак-Кинли, лорд-распорядитель двора, мэр Эдуард Томассин, комендант городской стражи генерал Портер, несколько стражей. Король с рукой на перевязи присел за стол и отхлебнул немного пива, заранее проверенного Портером. Вошел вице-канцлер Рууд в сопровождении Фоша. Кристиан соскочил со своего места и радостно обнял вице-канцлера. Король же развалился в кресле и просто по-дружески махнул рукой.

— Здравствуй, Эдгар, проходи и садись!

Вошел страж, разливавший ароматные южные напитки, вино и пиво для короля. Когда у него было плохое настроение, Эдрик всегда пил темное энрофское пиво, а когда хорошее, то светлое клекстонское. Сегодня горький столичный вкус оказался кстати.

Рууд осмотрелся и вспомнил собрание в Харлхорсте четыре дня назад. Теперь из тогдашних гостей лорда Рейнхарда за столом остался он один. Король заговорил первым. Любимый напиток более-менее успокоил Эдрика, и он вышел из того шокового состояния, в котором он пребывал после предательства маркиза Лакамрэ.

— Начните, хоть кто-нибудь! Вот ты, Кристи, что скажешь по поводу измены,

наших переговоров, что еще предстоят, о манифесте?

— О, великий отец, многоуважаемые сэры. Я хочу принести вам свои извинения, я сожалею, я чувствую огромную вину и ответственность за это, видит Велес…

Эдрик сделал презрительный жест.

— Поменьше патетики, к делу!

Кристиан осекся, огляделся по сторонам.

— Мне действительно тяжело, отец! Я, как глава твоей охраны, не смог раскусить лживости и двуличия Лакамрэ! Только недавно я выпросил ему титул маркиза, я раскаиваюсь в этом, но мне самому было бы интересно знать, как вы, вице-канцлер, смогли столь ловко разоблачить предателей?

Все взоры устремились на Рууда. Это был его звездный час. Ради этой речи, ради этих слов герцог предал тех, кто ему доверился, и обрек на смерть десятки невинных людей. Впрочем, его это не волновало. Он уже видел в руках короля цепь и золотой крест — символы власти канцлера. Ничто уже не могло остановить его.

— Мой король, ваше высочество принц, многоуважаемые лорды! Наступил час серьезнейшего испытания, и лишь от нас зависит, сможем ли мы с достоинством пройти через него. Об опасности, о которой говорил Кристиан, я узнал не более полугода назад, когда почти случайно оказался на заседании палаты финансов и казначейства. Там я узнал о категорическом неприятии вице-казначеем Гхондром политики раскрепощения крестьян. Он сразу удивил меня, сказав, что король должен учитывать интересы крупнейших землевладельцев, а иначе лишится трона. Я понял, что дело пахнет изменой, и люди так не говорят, если не уверены в своей правоте и силе. Я сдружился с Гхондром и вышел на фон Ридле, а затем и на архиепископа.

Вице-канцлер обвинял одних, вторых, третьих — список заговорщиков рос, как снежный ком. Вскоре главой изменников стал отнюдь не Рейнхард, а канцлер Инхам Ростерд, во многом инициировавший реформу. Слушатели то поддакивали, то сопереживающе кивали, а король потягивал пиво, и лишь желание услышать ответ на единственный вопрос удерживало его от того, чтобы прервать заседание. Наконец, когда Рууд дошел до описания их с Венком опасной и героической деятельности в логове злодеев и гибели Ридле, король взмахнул рукой:

— Довольно, Эдгар, мы все признаем твое героическое поведение и щедро тебя вознаградим. Теперь ответь мне на главный вопрос, ради которого я, собственно, всех здесь и собрал. Что ты предлагаешь делать в подобной ситуации? Это касается всех, говорите!

Рууд привстал, чтобы, как и следовало, отвечать первому, но в этот момент в его глазах потемнело, комната расплылась, и сквозь окружившую его тьму виделось лишь мерцание свечей в виде очень далеких огоньков. В уши ударил холодный металлический голос:

— Эльфы уже в здании, ты не должен к ним приближаться!

Герцога пробил пот, и мурашки побежали по спине, он качнулся вперед и оперся на стол. Кристиан подхватил вице-канцлера под руки и не дал ему упасть, при этом чуть не сорвал с его одеяния золотую брошь с изумрудом. Рууду, сославшемуся на переутомление, сразу стало лучше. Он отхлебнул немного воды, тут же принесенной стражей, и продолжал:

— Извините еще раз. — Герцог закашлялся. — Раскрывать заговоры не так легко. Итак, милостивые лорды, я придерживаюсь следующего мнения. Во-первых, нужно добить змею в ее норе, то есть как можно скорее организовать наступление на Харлхорст. Здесь промедление может быть смертельным! Заговорщики не будут ждать, разбегутся и могут постараться поднять мятеж в провинциях и войсках. Авторитет Рейнхарда в армии, особенно в дворянском ополчении, очень высок.