Сумерки Эрафии
Шрифт:
— Нет, только в группе других моргулов. Как я понял, ее желания по-прежнему во многом схожи с людскими. Видимо, я просто не в ее вкусе, потому и не имел чести познакомиться с ней ближе.
— Это поправимо. — Нойон улыбнулся узкими желтоватыми губами. Мне надо кое-что обсудить с ней до совета. Тебе же — получить новый образец и подготовить его.
— Для моего таталийского дела?
— Нашего дела. И не только для него, если ее некромастера нас не подведут, то это будет не просто агент-тактик, а что-то удивительное. Главное было найти нужный материал, и мне это удалось.
— Безусловно, мастер. Но я не понимаю, что может быть совершеннее, чем преданные нам и делу Хайда
При словах о «деле Хайда» нойон поморщился.
— Ну это просто люди. Они могут ровно столько, сколько им позволяют обстоятельства. Они полезны как своим ничтожеством, так и силой. Их можно купить, запугать, обмануть. Думаешь, это умеем делать только мы? Эльфам и Белому Кругу нелегко их вычислить, зато, будучи уличенными, они всегда нас предают. Новый агент будет почти незаметен и достаточно вооружен, чтобы, не прибегая к магии, защищать себя.
— А могут ли некроманты создать что-то, что не смогут контролировать?
— Это невозможно. Я имею дело с живыми и мертвыми. Поверь, живые бесконечно опаснее. Нет ничего непредсказуемее и опаснее ребенка, играющего в песочнице. Ведь любой из них может вырасти великим героем. Поэтому маги и предпочитают отработанный материал. Мы — нойоны, истлевшие тела и души. Арагонцы работают с металлом и камнем. Всего слишком много. Не отвлекай меня.
Дракис прикусил язык и молча смотрел в окно все оставшееся время. Час спустя из-за моря на северо-востоке показалась кромка берега. Затем холмы, покрытые жутковатым коричневым лесом, и толстые кряжистые башни некротической цитадели Терминаса. Лишь когда дракон-дух завис над местной аэроплощадкой, Моандор вышел из оцепенения. Широкая гладкая крыша одной из пяти башен отражала заходивший розовый диск малой Луны.
Правильный пятиугольник цитадели, каждое ребро в пять стадиев. Каждый кирпич этих массивных стен, каждый тысячепудовый блок был полит п о том сотен тысяч рабов, что раньше жили на южной окраине материка. Множество племен тысячелетие назад были отмечены «дланью Хайда», и среди них появились те, кто мог поднимать мертвых из могил, расщеплять камни, плавить металл и переноситься на расстояние одной лишь силой мысли, — уже спустя много лет их стали называть нойонами. Все жители к югу от Вулканической гряды были со временем обессмерчены и стали костяком их первой армии. Моандор хорошо помнил серо-черные колонны, шествующие на север. Теперь все будет иначе. Теперь он правит потоком, а не плывет вместе с ним. Моргул пока не понимает многого, а то, что понимает, пугает его. Но, в отличие от Синката, у Дракиса нет никакой личной мотивации, кроме тщеславия. Это и объясняло его выбор в пользу бывшего надзирателя.
Тут Моандор почувствовал астральное прикосновение истинной.Среди нойонов были и женщины. Если их можно было так называть. Родившись когда-то в этом плотском облике, бессмертныев разное время и по разным причинам отказались сменить его на более мужественный вид, а потом просто потеряли к этому интерес. Все, кроме Тамикзаллы. Управляя некротическим центром, она еще во время первых опытов по воздействию стааха на рассудок, поняла, что в глубинах удовольствий, в перепадах настроения и пресыщении плоти можно познать нечтоупущенное всеми остальными членами Темного Круга. Потому об устраиваемых ею время от времени оргиях ходили легенды, тлетворно действовавшие на обслугу и учеников истинных нойонов. Большинство же членов Совета полагало, что у каждого могут быть свои слабые и сильные стороны. В среде бессмертных никто не
Астрально приветствовав третьего по статусу члена Темного Совета, Тамикзалла сообщила, что будет ждать его в зале сторожевых картин той самой башни, где они приземлялись.
Сквозь темно-красную дымку Дракису был слышен их разговор, истинные не скрывались. Он чувствовал, что хозяйка ждет совета от его ментора.
Покинув дракона-духа, нойон, Дракис и сопровождавшие личи отправились к небольшой круглой надстройке в центре башни. Здесь скрывалась просторная лифтовая шахта, принимавшая два десятка платформ со всех концов комплекса. Встав на нужную платформу, нойон со свитой исчезли в чреве гигантского сооружения.
Через пять минут они были в зале, на стенах которого отображалась картина, передаваемая астральными глазами, патрулировавшими окрестности. Одна из стен с глухим шелестом отъехала в сторону, и из освещенного негасимыми факелами прохода появилась женщина поразительной красоты. Узкий правильный нос, черные глаза, ярко очерченные брови и густые черные волосы с вплетенной в них серебристой нитью — они собирались в пучок и затем растекались за спиной. Пышная грудь, тонкая талия, притягательные, сильные бедра. Она была оплетена черным с серебристыми вкраплениями доспехом, казавшимся легким, как шелк и шифон самых дорогих платьев при эрафийском дворе. За ней следовал рыцарь смерти, несший неведомую моргулу замысловатую металлическую конструкцию.
Пораженный красотой женщины-нойона, Дракис скромно отошел за спину сверкавшего белыми парадными одеждами Моандора. Нойоны приветствовали друг друга, вскинув руки и произнеся: «Смерть — путь к жизни!» Затем рука об руку они прошли в туннель. Рыцарь смерти и моргул двинулись следом за жутковатой парой.
Они шли уже достаточно долго, и Дракиса сильно утомило путешествие к недосягаемой и непонятной цели. Он думал о таталийском после, который ждал его в Шедоукипе, городе обессмерченных. Думал о важнейшей операции влияния, которую ему доверили нойон-воин Нагаш и его учитель. Это было его первое столь серьезное задание, за которое спросят всем Темным Советом. Моргул думал о правительстве Таталии, но роскошные бедра идущей впереди Тамикзаллы все же сбивали его с мыслей и заставляли лишний раз оправлять одежду. Демоница! И как ей это удается? Я же проходил не одно испытание, и меня не могут соблазнить плотью, это я могу соблазнить, но не меня. А у нее получается… Как? Это какие-то чары…
Тут коридор расширился и стал напоминать гигантскую подземную галерею вроде легендарных подгорных городов авлийских гномов под озером Тетис. Они находились где-то под центральным куполом, что был зажат между пятью приземистыми башнями Терминаса. И вот, сливаясь с другими, коридоры образовали огромный зал, пространство которого не уступало площадке на крыше башни. Множество слуг Тамикзаллы сновали вокруг. Тут было чему поразиться: под сводом витали облачка зеленоватых тел призраков. Зомби, скелеты-воины и обессмерченные ученики-аколиты спешили по своим делам. В присутствии истинных все останавливалось, замирало, и, лишь отдав должные знаки их положению, все вновь приходили в движение.
Нойоны могли достигнуть своей цели, переносясь туда силой мысли. Но у них было время для того, чтобы по пути обсудить многие проблемы помимо трагедии на Зейлоте.
— И все умерли? Смесь с камнем аройя не восстановила действие стааха? — интересовался Моандор.
— Да. Люди рвались, просили еще порцию, все как обычно, но результат… как-то грязнее, в этот раз рассудок сохранялся намного дольше. Они пытались выторговать жизнь друг друга в обмен на горстку стааха, угрожали…