Сумерки Эрафии

Бауров Александр

— Да, но вначале пообещай мне, что ты не затащишь меня в харчевню, паб или какой-нибудь худший вертеп до того, как мы найдем дом Егана!

— Да что ты говоришь!? Ты ведь даже не знаешь толком, где живет твой дядя! Спорим, что нам придется ночевать на каком-нибудь постоялом дворе в окружении местных красавиц, — рассмеялся гном.

— Я плохо помню центр города, но постараюсь кое-что найти. Место, где произошло важное событие. Я очень хорошо запомнил путь оттуда до дома дяди Егана. Осталось спросить у кого-нибудь… —

Юноша растерянно огляделся по сторонам.

— Ладно, можно спросить и у мужиков в харчевне. Только прошу, если будут нарываться, не хватайся сразу за топор, мы уже были в александретской тюрьме, не хочется сравнивать ее с местной!

— Да ты не знаешь, чего просишь, — умирая от смеха, возражал гном.

А Гримли уже уверенно шагал к воротам питейного заведения, украшенным широкими тележными колесами. Под ногами бегали куры, на задворках визжал поросенок. В воздухе витал пар прогорклого эля.

— Вам что, места мало? — сразу налетел на них какой-то косматый мужик, явно опасавшийся, что пришельцы попытаются сесть рядом. Он уже с трудом держал в руках кружку пива, но все равно считал должным оскорбить каждого входящего и покидающего харчевню посетителя.

— Уже все за стол мой… — Дальше воспроизвести его речь, не покраснев, было невозможно.

— Вас никто из-за стола не просит, — спокойно осадил его Гримли.

— Ишь, милость мне оказал, щенок!

— Молодые все, козлы, из деревни прутся, а делать ниче не умеют! — злобно поддакивали из другой компании.

— Может, зря подошли к ним? — Гном дернул парня за рукав.

— Нет, погляди, тут вся публика такая. Эти еще смирные и вроде могут хоть что-то сказать.

— А может, тебе еще и повезло, парень, — не унимался бородач, — я не пересчитаю тебе ребра, как сделали бы они, — он махнул рукой в затуманенное дымом и пивными парами пространство, — а просто пошлю тебя подальше…

Он громко засмеялся своей остроте, показывая гнилые редкие зубы.

— Тебе полегчало? — спросил гном, резко обернувшись и опершись на стол бородача обеими руками. — Сейчас совсем захорошеет, если не скажешь, что мне с приятелем нужно! — Толин схватил его руку и сжал кисть так, что глаза мужика, казалось, сейчас вывалятся из орбит.

— А, пусти, сука, я ща позову, э…

— Позовешь и потеряешь последнее, — прошипел ему в лицо Толин. Он сел за пододвинутый Гримли стул и уперся в лавку напротив так, что сапог пришелся прямо между ног их обидчика.

— У меня на подошве такие небольшие шипы, чтобы в бою стоять было легче, понял, урод? — Толин отхлебнул пива из его кружки. — Неплохое, кстати, для такой дыры. А теперь отвечай! Ты знаешь, как пройти к месту, где неделю назад видели черного всадника или черного колдуна?

— Вампира этого, призрака, что ли? Если вы о том спрашиваете, то шо ж так пугать, а? Здесь все про это только и говорят. Он знаете, такой

был, ух… Рукой резал людей напополам. Говорят, нойонская погань возвращается, грядут темные времена!

Бородач скорчил жуткую рожу.

— Судя по тебе, они давно наступили, продолжай!

— Да там ща все гвардейцы оцепили, приезжают монахи ордена. По городу всюду рыскают, вчера схватили несколько нищих у храма. Говорят, это… У тех слепцов, мол, зрение улучшилось как раз неделю назад. Когда призрака видели! Вот их в пособничестве и колдовстве винят! Вообще простым людям туда ходить не стоит!

— Мы не простые! — отрезал Толин.

— Пожалуйста, милый гномик, убери сапог! Што-то мне так холодно от стальной подошвы!

— Сейчас тебе жарко станет! Ты скажешь уже, как туда пройти?

— Да просто, по главной центральной улице, ну домов двадцать, не больше, потом направо и еще сразу почти налево. Там оцепление, стражи с гарнизона, вы сразу все увидите!

— Если врешь — вернусь, и одним засранцем в городе станет меньше, усек?! — Гном опустил ногу на пол и понизил тон: — Про нас молчи! Никого не видел, ни о чем не спрашивали!

Побледневший бородач одобрительно закивал. Толин хлебнул еще пива, и друзья покинули буйную харчевню.

— Ты его слишком запугал, он может и вправду позвать своих друзей!

Гримли был не в восторге оттого, что Толин едва снова не вляпался в мордобой.

— Друзей! Ха, ты его видел? — Гном рассмеялся. — Он радоваться должен, что я не спустил с плеч свой топор. Ты слишком их жалеешь, Гримли! Это сброд, быдло. Они живут только наглостью, хамством и вежливостью других. На них пахать надо, пахать! Что ваши рыцари и делают, весьма верно!

— Я считаю, что людей надо любить, независимо от того, что они о нас думают. А судить только по делам!

— Успокойся, ты не в церкви! А того бандита, Морфея в Александрете, который убивал раненых и беззащитных людей? Который мародерствовал в родном городе, его тоже надо любить?!

— Его надо жалеть! Он не знает, что душа его увянет в грехах и грязи.

— Не повторяй слов, смысла которых не понимаешь! Тебе не стать священником, вот те крест!

Гном в шутку перекрестил сердце, как было принято в традиции культа Велеса… Гримли понуро смотрел на дорогу:

— Ладно, пошли! Мы уже вроде почти на месте.

Около дворика, где чуть больше недели назад слуги нойона сразились с эльфом, действительно шли какие-то работы. Бледно-сиреневые сутаны адептов святого Фавела мелькали то тут, то там.

— Слушай, я не хочу еще раз встречаться с вашими гвардейцами. Давай обойдем перекрытый квартал и зайдем с другой стороны, — предложил Толин.

Гримли согласился. Они блуждали еще полчаса и наконец оказались на той самой улице, где Гримли чуть не погиб под копытами бессмертного всадника.