Сумерки грядущего
Шрифт:
— Ну, дружище, ходу! — Сообразительный Кудрявцев понял, чем грозит двум растаманам встреча с такими молодцами.
Путешественники, подхватив подолы и высоко вскидывая ноги в неудобных ботфортах, ринулись к противоположному концу переулка. Проклятые гламурные сапожищи, к тому же оснащённые высокими каблуками, мешали бежать, но, к счастью для напарников, туповатые бритоголовые не отличались сообразительностью. Некоторое время, шокированные внешним видом и наглостью пришлых, арийцы стояли в оцепенении, и это дало возможность беглецам достигнуть конца проулка и свернуть в сторону.
— Держи их, братцы,
— Четвертовать ублюдков!
— На кол их!
Услышав угрозы, Виктор побледнел. А Кудрявцев, быстро сев на траву, содрал с себя мешающие бежать ботфорты. Глядя на соратника, то же самое проделал и Холодов, еле справившись с неудобной обувью, которая никак не хотела сниматься. К сожалению, подол укоротить не удалось из-за слишком прочной ткани. И как раз вовремя справился, ибо из-за угла выскочили бритоголовые преследователи. На этот раз приятели припустили от них босиком.
Бежать по мягкой траве было удобно. Но спортивная подготовка даже поджарого оперативника уступала преследователям. Постепенно крепкие ребята, вопя и размахивая дубинками, настигали их.
— Приём, парни! — Где-то далеко отсюда сидел в безопасности невозмутимый Юшечкин.
— Сделай… Что-нибудь… Нас… сейчас… прибьют… — тяжело дыша, взмолился Виктор.
Инструктор пару минут молчал, видимо, вникая в обстановку и соображая, чем он может помочь.
— Я вас пока не могу отсюда вытащить, — порадовал он после размышлений. — Минут двадцать нужно на подготовку к следующему перемещению. Да и Бурлакова тут нет, судя по всему…
— Через… двадцать… минут… нам… каюк… — прохрипел Кудрявцев, ускоряясь, чтобы оторваться от преследователей.
— Придётся боевой социотрон применить, — задумчиво произнёс невидимый Юшечкин.
— Так применяй! — рявкнул задыхающийся Виктор, собирая последние силы для рывка и сожалея, что так и не начал бегать по утрам как планировал.
Улица неожиданно кончилась, и беглецы с задранными подолами выбежали на городскую площадь, больше похожую на лужайку, заросшую мелкой упругой травой. Здесь шёл какой-то праздник или фестиваль. Белоголовые юноши играли на гуслях и жалейках, а юные девчушки исполняли что-то вроде танца урожая: на них были огромные головные уборы со свисающими до пояса полями, изображающие снопы хлеба или стога сена. Кудрявцев подскочил к одной «копне», на бегу сорвал головной убор и напялил на себя. За ним этот трюк повторил и Виктор. Поднялись визг и суматоха. Преследователей-арийцев задержала не глупая маскировка напарников, а столпотворение, вызванное появлением чужаков.
Толкотня и суматоха позволили друзьям немного оторваться от преследователей и нырнуть в ближайший проулок, который уже по счёту. Добежав до середины, напарники остановились как вкопанные. В конце проулка их ждало новое препятствие — ещё один арийский патруль. В это время их преследователи, наконец, прорвались сквозь праздничную толпу и перекрыли начало проулка. В результате путешественники оказались зажатыми с двух сторон грозными преследователями, которые начали медленно двигаться к чужакам.
— Молись, Холодов! — посоветовал Кудрявцев, с трудом переводя дух, пятясь к забору и прижимаясь к нему спиной. — Хана нам пришла!
— А вот и не пришла! — раздался в ушах бодрый голос
Виктор слышал об этом оружии, но никогда не видел его в действии. Социотрон находил в любом социуме критические точки и раздувал их до получения противоречий, тем самым разрывая общество на части. Это оружие использовалось для уничтожения паразитных или ошибочных альтерн. Но меморист не знал, что его можно использовать и в финитуме.
Путешественники, прижавшиеся к забору, с ужасом наблюдали, как к ним с двух сторон приближаются арийцы. Наверное, сейчас бы не помогла и смена обличья: в глазах преследователей, разгорячённых погоней, проглядывала жажда крови.
— Хватай их, Славомир! — крикнул командир первого отряда второму.
— Как бы не так, Милодар! — неожиданно ответил командир второго патруля и взмахнул дубинкой.
Милодар опешил:
— Что с тобой, брат мой славянский?! Неполноценных ловить не хочешь?
— Нет, это вы, уроды неполноценные! Ты и твои патрульные выродки! — неожиданно ответил Славомир.
— Бей их, ребята!! — воззвал он к своим легионерам.
— Да ты, никак, белены объелся, земляк? — Милодар даже дубинку выронил от изумления.
— Я тебе не земляк, ублюдок! — ответил Славомир десятнику. — Мы, кривичи — истинные арийцы, потомки ведов. А вы, словене — недочеловеки с толстыми носами и кривыми черепами. Всыпьте-ка им, парни!
Легионеры Славомира накинулись на бойцов Милодара, и между двумя разноплемёнными патрулями закипела битва, выявляющая, кто из них более ариец. Путешественники бочком, полируя забор спинами, прошмыгнули мимо свалки и бросились прочь.
К счастью, город был небольшим (наверное, в идеальном славянском мире родноверов вообще предпочитали сельские поселения или, в крайнем случае, небольшие торговые города), и друзья скоро выбежали на окраину и спрятались в заросшем рву, который, к счастью, уже не заполняли водой.
— Так им и надо! — злорадствовал, отдыхиваясь, оперативник. — Сейчас они помнут друг другу бока, гипербореи хреновы!
— Даже в националистическом монолите есть маленькая трещина, — сумничал Виктор. — Теперь кривичи будут бить словен, а вятичи гонять северян. Главное, чтобы наш умник Юшечкин не перестарался.
— А что случится? — равнодушно поинтересовался Кудрявцев.
— Ничего особенного. Просто противоречие ещё сильнее раздуется, кривичи поделятся на две группы — псковскую и полоцко-смоленскую — и начнут меж собой выяснять, у кого череп прямее. Арийцы, они такие — не могут без хорошей драки!
6
Серые облезлые здания с заклеенными газетами окнами, выщербленный тротуар, громко звучащий из невидимых репродукторов бравурный марш, вздымающиеся высоко в бурое небо прокопчённые трубы многочисленных заводов — вот что заметил Виктор сразу после погружения. Их на этот раз выбросило в подворотню мрачного облупленного жилого дома, поближе к улице, подальше от двора. Народу на улице было мало, как, впрочем, и в прошлых пропосах — Юшечкин при всех его недостатках умеет высаживать в относительно безлюдных местах. Казалось, что в этом мрачном мире не было красок: всё окружающее представлялось в чёрно-белых тонах.