Сумерки мира
Шрифт:
– Что было тогда на улицах Калорры?! – холодея почти выкрикнул Сигурд. – Кто те, кого зовут варками? Кто они?!
– Это смерть, мальчик… Но не смерть живых. Это живая смерть. Это – та сторона мрака. Это – сумерки мира. А потом следует ночь.
– Где-то должен быть и рассвет. – Сигурд повторил чужие слова, и они неожиданно стали его собственными. – Потом…
– Кто это сказал?
– Мой наставник.
– Я бы хотел с ним познакомиться, – прошептал Пустотник Даймон. – Но… Я расскажу тебе все, салар Сигурд Ярроу. Все, что знаю. А после ты узнаешь остальное. Глядишь, и отыщется узенькая тропинка к рассвету…
Даймон спустился вместе с Сигурдом в ущелье, довел салара и его удава до того места, откуда они впервые увидели Пустотника стоящего на скале, и неожиданно заявил, что ему теперь самое время поразмыслить, а вот гостю пора спать.
Спать, как понял Ярроу, предлагалось именно здесь, неподалеку от жуткого скелета, невидимого в темноте. Сигурд не знал, почему ему нельзя лечь в хижине или хотя бы возле нее, но спросить не осмелился. Собственно, ему не впервой ночевать под открытым небом, тем более что реальной опасности не предвиделось; а Зу уже успел облюбовать себе уютное углубление между камнями и теперь скручивался в какой-то особенно замысловатый узел.
Когда Даймон ушел, Сигурд опустился в траву, привалясь спиной к нагревшемуся за день валуну, и закрыл глаза. Спать не хотелось. Перед уходом Пустотник как-то странно намекнул, что в этом месте иногда снятся необычные сны, но сон не шел к Скользящему в сумерках – ни обычный, ни простой. Усталость качала его на своих крутых волнах, расслабиться никак не удавалось, и неожиданно Сигурду примерещилось, что он бежит, бежит, обжигая ноги о горячий песок…
Он бежал и бежал, а вокруг молчали раскаленные пески Карх-Руфи, – и Сигурд твердо знал, что это именно пески Карх-Руфи, хотя никогда не бывал здесь, – и впереди ждали ответы на заданные вопросы, только ответы были ужасно далеко, а опасность была совсем близко, она дышала в затылок; и взглянув вниз, Сигурд увидел четыре звериные лапы и не сразу понял, что это его лапы…
«Зу, где ты?» – хотел позвать Сигурд, но вместо этого из его горла вырвался хриплый волчий вой…
Книга первая. Сказание об Уходящих за ответом
…И никто из них не вернулся назад, чтобы
рассказать оставшимся о скрытом за облаками; и
ветер занес горячим песком следы безумцев,
уходящих за ответом…
Тень вторая
Зверь, Человек, Бог.
1
Ветер уныло лизал барханы, оплавляя их желтыми сыпучими струйками, ветер грустно посвистывал в сухих ветвях колючника, как делал это уже многие тысячи лет, – пустыня, что с нее возьмешь… Все та же монотонная песня, те же пологие барханы – нет, не те, конечно, но такие же… И неровная цепочка волчьих следов, быстро заносимая песком. Сколько их, эфемерных следов жизни, засыпал ветер на своем однообразно-бесконечном веку, от Сифских источников до отрогов Ра-Муаз? Считай не считай – собьешься… Да и не только следы, а зачастую и иссушенное солнцем тело со стекленеющими глазами, в завершении
Пустыня…
Но на этот раз что-то было не так. Ветер почувствовал давно забытый укол любопытства – и тут же, с удивившей его самого поспешностью, рванулся вперед, по следу, срывая верхушки с опешивших барханов, с воем проносясь между ними, стремительно нагоняя того, кто упорно шел вперед, оставляя так изумившие ветер следы…
… – Куда ты так спешишь, Арист? – человек заслонился полой серого плаща от внезапно налетевшего и умчавшегося ветра, щуря глаза и сплевывая хрустящую на зубах слюну. – Все равно мы догоним его, никуда не денется. Да и остальных наших неплохо бы обождать, а то как бы снова не нарваться по-дурному, в спешке-то…
И он машинально потер свежий браслет потерянной жизни, седьмой по счету. Его спутник, коренастый, крепко сбитый мужчина в форменной тунике и грязно-сером плаще Скользящего в сумерках, остановился и поправил меч у пояса.
– Ветер, – отрывисто бросил он, словно с неохотой расставаясь с произносимыми словами. – Следы заметает. Упустим. Скорее бы надо…
Высокий и худощавый противник спешки что-то недовольно пробурчал себе под нос и нехотя двинулся за приземистым Аристом, который уже шел по следу, даже не оглянувшись – он и так не сомневался, что второй салар следует за ним…
…А на другом конце неровной цепочки следов, в трех-четырех тысячах шагов от людей, уходил размашистой рысью матерый волк – с большой лобастой головой, крепкими лапами и вывалившимся из пасти языком, длинным и розовым. Волк устал; он двигался все медленнее, и ветер легко поравнялся с ним – и в изумлении притих, затаившись между барханами.
Было от чего – потому что к спине зверя оказалась приторочена кожаная фляга, походная сумка внушительных размеров, из которой торчали рукояти меча и двух ножей, а также несколько мелких предметов неизвестного ветру назначения.
Вся поклажа была умело скатана, запакована и уложена – причем явно человеческими руками.
Свернув за очередной бархан, волк устало опустился на песок и некоторое время отдыхал, тяжело дыша и постепенно успокаиваясь. Потом, как-то хитро изогнувшись, он отполз назад, и все вещи остались лежать на песке перед ним.
С заметным облегчением волк закрыл глаза.
Он лежал совершенно неподвижно, казалось, прекратилось даже дыхание, и тут что-то начало неуловимо меняться в облике зверя. Очертания его тела потекли, стали зыбкими, шерсть растворилась в туманном мареве…
С песка встал, разминая затекшие плечи и вертя головой, молодой парень лет двадцати трех, совершенно обнаженный. Глаза цвета голубой стали, спутанная грива пепельных волос… да и вообще, возможно, излишне волосатый, но – в пределах нормы…
Солли стряхнул с себя песок и шагнул к тюку со свернутой одеждой. Он знал, что Мертвители висят на хвосте, и времени на отдых почти не остается.
Одевшись, он сделал пару глотков из полупустой фляги, покатал воду на языке, ополаскивая рот, и, поморщившись, проглотил теплую безвкусную жидкость. Потом проверил, легко ли ходит меч в ножнах, вложил метательные ножи в специальные пазы своей короткой куртки и, отступив в ненадежную тень песчаного холма, стал ждать.