Сумма теологии. Том IX
Шрифт:
Вопрос 145. О БЛАГООБРАЗИИ
Теперь мы рассмотрим благообразие, под каковым заглавие наличествует четыре пункта:
1) как благообразие соотносится с добродетелью;
2) как оно соотносится с прекрасным;
3) как оно соотносится с полезным и приятным;
4) является ли благообразие частью благоразумия.
Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ БЛАГООБРАЗИЕ ТЕМ ЖЕ, ЧТО И ДОБРОДЕТЕЛЬ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что благообразие не есть то же, что и добродетель. Ведь сказал же Туллий, что «благообразие желается ради него самого». Но добродетель
293
Ethic. I, 10.
Возражение 2. Далее, Исидор говорит, что «благообразие означает досточтимое состояние» [294] . Но хотя «хвала подобает добродетели» [295] , почитают не только за добродетель. Следовательно, благообразие не есть то же, что и добродетель.
Возражение 3. Далее, по словам философа, «главное в добродетели заключено во внутреннем выборе» [296] . Но благообразие, похоже, по преимуществу связано с внешним поведением, согласно сказанному [в Писании]: «Только всё должно быть благопристойно и чинно» (1 Кор. 14:40). Следовательно, благообразие не есть то же, что и добродетель.
294
Etym. X.
295
Ethic. I, 12.
296
Ethic. VIII, 15.
Возражение 4. Кроме того, благообразие, похоже, состоит во внешнем богатстве, согласно сказанному [в Писании]: «Доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и благосостояние – от Господа» [297] (Сир. 11:14). Но добродетель не состоит во внешнем богатстве. Следовательно, благообразие не есть то же, что и добродетель.
Этому противоречит следующее: Туллий разделяет благообразие на четыре главных добродетели, на которые он также разделяет и [саму] добродетель. Следовательно, благообразие суть то же, что и добродетель.
297
В каноническом переводе: «Доброе и худое, жизнь и смерь, бедность и богатство – от Господа».
Отвечаю: Исидор говорит о благообразии как о досточтимом состоянии потому, что благообразным называют то, что достойно почитания. Затем, почитание, как было показано выше (144, 2), связано с некоторым превосходством, а мерилом превосходства человека, как сказано в седьмой [книге] «Физики», по преимуществу является его добродетель [298] . Поэтому в строгом смысле слова благообразие сказывается о том же, что и добродетель.
Ответ на возражение 1. По мнению философа, из того, что желаемо ради него самого, кое-что, например являющееся конечной целью счастье, желаемо только ради него самого и никогда ради чего-то другого, а кое-что желаемо как ради него самого, поскольку оно само по себе обладает аспектом совершенства, пусть даже из него ничего не следует, так и ради чего-то ещё, поскольку оно является средством к достижению более совершенного блага [299] . И именно так добродетель желается ради неё самой, в связи с чем Туллий говорит, что «некоторые вещи, такие как добродетель, истина и знание, пленяют нас своей силой и привлекают своим достоинством». Под это же определение подпадает и благообразие.
298
Phys. VII, 3.
299
Ethic. I, 5.
Ответ на возражение 2. Среди того, что почитается помимо добродетели, есть превосходящее добродетель, а именно Бог и счастье, и о них мы по опыту знаем гораздо меньше, чем о добродетели, в которой мы практикуемся
300
Ethic. I, 9.
301
Ethic. IV, 8.
Ответ на возражение 3. Как уже было сказано, благообразным называют то, что достойно почитания. Однако ранее мы показали (103, 1), что почёт означает удостоверение человеческого превосходства. Но удостоверяют только то, о чём знают, а узнать о внутреннем выборе можно только по внешним действиям. Таким образом, внешнее поведение обладает признаком благообразности в той мере, в какой оно отражает внутреннюю правоту. Поэтому благообразие по преимуществу заключается во внутреннем выборе, но находит своё выражение во внешнем поведении.
Ответ на возражение 4. Поскольку превосходство в богатстве принято считать основанием для оказания почестей, подчас внешнее благосостояние считают чем-то благообразным.
Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ БЛАГООБРАЗНОЕ ТЕМ ЖЕ, ЧТО И ПРЕКРАСНОЕ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что благообразное не есть то же, что и прекрасное. В самом деле, аспект благообразия устанавливается желанием, поскольку «благообразие желается ради него самого». Но прекрасное скорее имеет дело со способностью видения, которой оно доставляет удовольствие. Следовательно, прекрасное не есть то же, что и благообразное.
Возражение 2. Далее, прекрасному необходима некоторая ясность, которая свойственна славе, тогда как благообразие связано с почестями. Но почёт, как было показано выше (103, 1), отличен от славы; следовательно, благообразное тоже отлично от прекрасного.
Возражение 3. Далее, мы уже показали (1), что благообразие есть то же, что и добродетель. Но есть красота, которая противна добродетели, в связи с чем читаем: «Ты понадеялась на красоту твою и, пользуясь славой твоею, стала блудить» (Иез. 16:15). Следовательно, благообразное не есть то же, что и прекрасное.
Этому противоречат следующие слова апостола: «Которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения, и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды» (1 Кор. 12:23-24). Но неблагообразными частями он называет низменные члены, а благообразными частями – члены прекрасные. Следовательно, благообразное и прекрасное суть одно и то же.
Отвечаю: как можно понять из слов Дионисия, прекрасное, или красота, возникает из сочетания ясности и должного благоустройства. Так, он говорит, что Бога именуют прекрасным как «причину ясности и соразмерности всего» [302] . Поэтому телесная красота человека заключается в должной соразмерности его членов в сочетании с некоторой ясностью их цвета. И точно так же духовная красота заключается в поведении, или деянии, человека, соразмерном духовной ясности разума. Но именно это и предполагает благообразие, которое, как мы уже показали (1), есть то же, что и добродетель, а добродетели свойственно умерять человеческое сообразно требованиям разума. Следовательно, благообразие есть то же, что и духовная красота. Поэтому Августин говорит: «Благообразием я именую умопостигаемую красоту, которую мы по справедливости называем духовной», и далее замечает, что «многое из того, что красиво для глаз, едва ли можно считать благообразным» [303] .
302
De Div. Nom. IV, 7.
303
Qq. LXXXIII, 30.