Сумма теологии. Том VII

Аквинский Фома

Ответ на возражение 5. Любовь означает соединение с Богом, тогда как надежда и вера – нет. Но, как уже было сказано, любой смертный грех состоит в отвращении от Бога. Следовательно, все нравственные грехи противны любви, а надежде и вере – не все, но только те из них, которые уничтожают навык к надежде или вере, в то время как любовь устраняется любым нравственным грехом. Из этого очевидно, что любовь не может сохраниться в безжизненном состоянии – ведь она, как было показано выше (23, 8), суть предельная форма, относящаяся к Богу под аспектом конечной цели.

Вопрос 25. ОБ ОБЪЕКТЕ ЛЮБВИ

Теперь мы исследуем объект любви, причем наше рассмотрение будет двояким: [мы

рассмотрим] во-первых, то, что нам надлежит любить из любви к горнему; во-вторых, тот порядок, в котором это должно любить.

Под первым заглавием [у нас] наличествует двенадцать пунктов: 1) должно ли нам из любви к горнему любить одного только Бога или же мы должны любить также и ближнего; 2) должно ли из любви к горнему любить любовь к горнему; 3) должно ли из любви к горнему любить неразумные твари; 4) должно ли из любви к горнему любить самого себя; 5) должно ли любить свое тело; 6) должно ли из любви к горнему любить грешников; 7) любят ли грешники самих себя; 8) должно ли из любви к горнему любить своих врагов; 9) обязаны ли мы демонстрировать им свою дружественность; 10) должно ли из любви к горнему любить ангелов; 11) должно ли любить демонов; 12) каким образом надлежит перечислять то, что мы обязаны любить из любви к горнему.

Раздел 1. ОГРАНИЧИВАЕТСЯ ЛИ ЛЮБОВЬ К ГОРНЕМУ ОДНИМ БОГОМ ИЛИ ЖЕ ОНА ПРОСТИРАЕТСЯ И НА БЛИЖНЕГО?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь к горнему ограничивается одним Богом и не простирается на ближнего. В самом деле, нам надлежит не только любить Бога, но и бояться Его, согласно сказанному [в Писании]: «Итак, Израиль, чего требует от тебя Господь, Бог твой? Того только, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего… и любил Его» (Вт. 10:12). Но страх, которым мы боимся человека и который называется человеческим страхом, отличается от страха, которым мы боимся Бога и который, как это очевидно из сказанного ранее (10, 2), является рабским или сыновним. Следовательно, и любовь, которой мы любим Бога, отличается от любви, которой мы любим ближнего.

Возражение 2. Далее, Философ говорит, что «принимать любовь – это [почти] то же [самое], что принимать почести» [266] . Но почитание Бога, известное как «единобожие», отличается от почитания сотворенного, известного как «поклонение святым». Следовательно, опять-таки, любовь, благодаря которой мы любим Бога, отличается от той, которой мы любим ближнего.

Возражение 3. Далее, как говорит глосса на [слова из евангелия от] Матфея (Мф. 1:2), надежда рождает любовь. Но надежда столь тесно связана с Богом, что надеяться на человека является предосудительным, согласно сказанному [в Писании]: «Проклят человек, который надеется на человека» (Иер. 17:5). Следовательно, и любовь к горнему столь тесно связана с Богом, что уже никак не может простираться на ближнего.

266

Ethic. VIII, 9.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин. 4:21).

Отвечаю: как уже было сказано (II-I, 54, 3), различие навыков может обусловливаться только различием видов их актов. В самом деле, акты одного и того же вида принадлежат одному и тому же навыку Затем, поскольку акт получает свой вид от своего объекта, рассматриваемого под формальным аспектом, то из этого необходимо следует, что один и тот же по виду акт склоняется и к одному и тому же аспекту объекта, и к объекту под одним и тем же аспектом; так, посредством одного и того же по виду акта зрения мы видим и свет, и цвет под аспектом света.

Затем, аспектом,

под которым нам должно любить ближнего, является Бог, поскольку нам должно любить в ближнем то, что он может быть в Боге. Отсюда понятно, что посредством одного и того же по виду акта мы любим и Бога, и ближнего. Следовательно, навык к возвышенной любви простирается не только на любовь к Богу, но также и на любовь к ближнему.

Ответ на возражение 1. Мы можем бояться ближнего, как и любить его, двояко. Во-первых, в связи с тем, что присуще именно ему, как когда человек боится тирана по причине его жестокости или любит его по причине своего желания получить что-то от него. Такого рода человеческий страх отличается от страха Божия, и то же самое можно сказать о любви. Во-вторых, мы боимся человека или любим его в связи с тем, что он имеет от Бога, как когда мы боимся светской власти по причине осуществления ею служения Богу в части наказания злодеев или любим ее за правосудность. Такого рода человеческий страх не отличается от страха Божия, и то же самое можно сказать о любви.

Ответ на возражение 2. Любовь относится к благу в целом, тогда как почести – к собственному благу того, кто принимает почести, поскольку они оказываются человеку в качестве признания его личных добродетелей. Поэтому любовь не различается по виду согласно различию степеней благости в разных людях – ведь она определена к одному благу, общему им всем, в то время как почести различаются согласно принадлежащим индивидам благам. Таким образом, мы любим всех наших ближних одной и той же любовью к горнему в той мере, в какой они относятся к одному общему им всем благ», а именно Богу, тогда как почести мы оказываем различным людям согласно личной добродетели каждого из них, и точно так же мы посредством единобожия поклоняемся единому Богу по причине Его исключительной добродетели.

Ответ на возражение 3. Предосудительно надеяться на человека так, как если бы он был главной причиной спасения, но нет ничего предосудительного в том, чтобы надеяться на него как на могущего помочь нам в нашем служении Богу И точно так же было бы ошибкой любить ближнего так, как если бы он был конечной целью, но любить его ради Бога правильно, и именно так его любят любовью к горнему.

Раздел 2. ДОЛЖНО ЛИ ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ ЛЮБИТЬ ЛЮБОВЬ К ГОРНЕМУ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно любовь к горнему любить из любви к горнему. В самом деле, перечисление того, что должно любить из любви к горнему, находится в двух предписаниях любви (Мф. 22:37, 39), и там ничего не сказано о любви к горнему – ведь эта любовь не является ни Богом, ни ближним. Следовательно, не должно любить любовь к горнему из любви к горнему.

Возражение 2. Далее, как было показано выше (23, 1), любовь к горнему основана на соучастии в блаженстве. Но любовь к горнему не может быть причастной блаженству Следовательно, не должно любить любовь к горнему из любви к горнему

Возражение 3. Далее, как было показано выше (23, 1), любовь к горнему является своего рода дружбой. Однако никто, как сказано в восьмой [книге] «Этики», не может дружить с любовью или акциденцией, поскольку те не способны ответить взаимностью, каковая сущностно необходима для дружбы. Следовательно, не должно любить любовь к горнему из любви к горнему.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Тот, кто любит ближнего, с необходимостью должен прежде всего любить саму любовь» [267] . Но мы любим ближнего из любви к горнему. Таким образом, из этого следует, что и любовь к горнему любят из любви к горнему

267

De Trin. VIII, 7.