Сундухинский тайник

Зуев Виктор Абрамович

– Раз тебя встречает, значит, хочет тебе добра, как говорит моя бабушка, – ответила Лена.

Подрулили к супермаркету, до его закрытия оставался один час. Сергей дал свою карточку Лене, чтобы она оплатила покупки, а сам остался в кофейне на первом этаже, намереваясь выпить кофе с пышками. Посмотрел сообщения в айфоне, их набралось порядочно. «Ага, понятно, там, в лесу, связи небыло». Одно из сообщений было от начальства с просьбой срочно перезвонить.

Сергей перезвонил и узнал, что ему необходимо лететь на следующей неделе в Токио, на встречу с руководством японской компании по производству дизелей, в связи с предстоящей поездкой одного из руководителей на российский Дальний Восток. Там, во время переговоров, необходимо постараться узнать настоящую цель приезда столь значимого лица, помимо экстремального туризма заявленного офицально. Для этого до отъезда в Токио найти переводчика

с японского языка, чтобы взять его с собой в поездку как представителя турагентства.

За пять минут до закрытия магазина, наконец, появилась радостная Лена. Выглядела она ослепительно. Тёмно-зелёное короткое платье, обтягивающее фигуру, такого же цвета босоножки на высоком каблуке, бижутерия. Она даже успела накраситься. Спускаясь по ступенькам, она небрежно провела рукой по бедру сверху вниз, как бы пытаясь натянуть платье пониже, чем ещё больше привлекла к себе внимание охранников супермаркета и зевак.

– Да тебе в таком виде можно смело идти на торжественный приём.

– А то! Я умею пускать пыль в глаза.

– Мне на следующей неделе в Токио надо лететь, на переговоры.

– Ой, Сережа, возьми меня с собой, я тебе пригожусь, вот увидишь!

– Там нужен переводчик с японского, у тебя случайно знакомого нет?

– Конечно, есть. Я сама хорошо японский знаю, – и произнесла что-то бегло и длинно по-японски.

– А откуда ты японский знаешь? – искренне удивился Сергей.

– Я семь лет жила с родителями в Тоямаси и училась там. Могу даже читать японские иероглифы.

– Ну ты молодец, а загранпаспорт у тебя есть?

– Обижаешь. Конечно, есть, и виза ещё действительна, я недавно вернулась из Тояма. Так что бери, не пожалеешь.

– Хорошо. Завтра встретимся, возьмёшь паспорт, поедем покупать билеты.

– Е-с-с! – воскликнула Лена и радостно изобразила характерным жестом включение гудка паровоза.

Ужинать поехали, по предложению девушки, в таверну «У пирата Флинта», там якобы вкусно готовят жаркое из телятины.

Действительно, в таверне было шумно и достаточно много разношерстного народа, в основном китайская молодежь, приходящая попробовать русскую кухню.

У Лены тут же нашлась масса знакомых, все хотели с ней общаться и просили познакомить с таинственным молчаливым незнакомцем, имея в виду Сергея. Когда две очередные подружки спросили у него, где они познакомились, Сергей сказал:

– Я её на дороге нашёл! – И тут же получил пинка под столом от Лены. – Шутка. Мы познакомились на утренней мессе в католической церкви. – И шепнул ей на ухо: «Такая версия более правдоподобна? Подойдёт для твоей общественности?»

– Подойдёт, мой котик, – громко ответила Лена, ослепительно улыбнулась и нежно погладила его по щеке.

Вечер обещал быть затяжным, а Сергей смертельно устал, и тревожное ожидание предстоящей поездки в Токио не давало ему покоя. Это чувство напоминало состояние человека, идущего летней ночью к вокзалу по железнодорожным путям. Пронзительно-яркий сине-фиолетовый свет наземных прожекторов, стоящих вдоль расходящихся путей, резкий запах смеси скипидара и дёгтя, исходящий откуда-то сверху, бесчисленные мотыльки, стремительно прилетающие в свет вокзальных фонарей, но затем вновь также стремительно возвращающиеся в липкую темноту, одинокий дремлющий старик с посохом в руках, сидящий на скользкой лавке привокзального перрона, давно опоздавший на все свои поезда и поэтому никуда уже не спешит, – всё это приводило в трепет, возникало щемящее чувство неопределённости предстоящих событий.

– Пожалуй, я пойду отдохну, а то могу нечаянно заснуть за столом, – сказал он Лене на ухо, оставил ей денег и ушёл, договорившись завтра созвониться. Выйдя из душной таверны, он сразу же ощутил прилив свежих сил, и из глубины сознания всплыли строки из стихотворения Игоря Северянина «Кензели»:

В шумном платье муаровом,

в шумном платье муаровом –

Вы такая эстетная,

Вы такая изящная…

Но кого же в любовники!

И найдется ли пара Вам?

И он легко, как ангел, едва касаясь земли подошвами ног, зашагал по тротуару по направлению к автостоянке.

Добравшись наконец до дома, Сергей принял душ и сразу же лёг в кровать, чтобы хорошенько выспаться после такого трудного путешествия, но никак не мог уснуть. Перед глазами беспрерывно всплывали события прошедшего дня вперемежку с короткими странными сновидениями.

Вначале приснилась столетняя замшелая сгорбленная старуха, сидящая на большом камне посредине заболоченного поля, заросшего высокой осокой. Она быстро вязала большими деревянными спицами: не то круглый ажурный коврик из чёрной нитки,

не то плела какую-то паутину из чёрной бесконечно длинной верёвочки, тянущейся из клубка лежащего у неё в подоле платья. За спиной сидящей прямо из-под земли бил полуметровый родниковый фонтанчик, дарящий старухе прохладу среди дневного полуденного зноя. От водяного туманчика, исходящего от холодного родника, камень, на котором сидела старуха, её платье и морщинистое лицо были мокрыми, но она не обращала на это внимания и быстро бормотала что-то на незнакомом языке. Затем это видение сменилось на бесконечно длинный ряд чёрных костюмов, висящих на плечиках в ярко освещённом зале без стен. И тут же Сергей увидел себя среди двенадцати тяжело вооружённых всадников, спускающихся вниз по Океанскому проспекту, вымощенному булыжниками, к причалу, где их ждала шхуна. Чёрные лошади храпели и фыркали, скользя стальными подковами по мокрым булыжникам и приседая на зад. Все всадники были в кольчугах, латах и шлемах. Шесть наездников, скачущих по краям, держали вертикально длинные пики, у первого на пике развевался штандарт: на фоне пурпурного полотнища – две сине-красные рыбы, плывущие в разные стороны. У всех воинов было по два меча, а за спиной – луки и колчаны со стрелами. Два всадника в центре, держали на весу между собой, на кожаных ремнях, прикреплённых к луке сёдел, квадратный ящик, завернутый в жёлтую материю, а четверо воинов, сидя в пол-оборота на лошадях, внимательно смотрели на ценный груз, готовые в любой момент защитить его от возможного нападения. Сбруя у лошадей звенела, оружие у всадников бряцало, подковы копыт высекали искры из булыжной мостовой, и всю кавалькаду освещала полная белая луна на чёрном небе. Улицы города были пустынными, ни в одном окне не горел свет. Жители близлежащих домов тайком из-за оконных занавесок со страхом подсматривали за вооружённой конницей, скачущей по ночной улице. Сон мгновенно меняется – и вот уже 12 японских солдат, одетых в военную форму времен Первой мировой войны, тащат этот же ящик, завёрнутый в рваную грязную шёлковую жёлтую материю, на скалу, нависающую над горной бурлящей рекой, протекающей в глухом лесу. У солдат измождённый вид, они все в грязи, облеплены паутиной и москитами. При подъёме солдаты цепляются за кусты багульника, слабые корни кустов вырываются из расщелин, и солдаты по одному срываются и падают вниз, разбиваясь насмерть. Но, несмотря на потери, оставшиеся в живых, продолжают тащить странный груз наверх, подгоняемые гортанными криками офицера-самурая, стоящего у подножья горы на берегу реки. Наконец, четверо едва живых солдат затащили на скалу ценный груз, с трудом затолкали его в подходящую расщелину заложили камнями и забросали сапёрными лопатками землёй. Закончив работу, они подошли к краю скалы и помахали руками стоявшему внизу офицеру, показывая, что работа окончена. Офицер помахал им в ответ левой рукой, а правой достал из кобуры пистолет и по одному застрелил всех стоявших на вершине скалы солдат. Они попадали в реку, и их медленно стало сносить вниз по течению. Офицер расстегнул китель, вынул из ножен короткий самурайский меч, сел в позу лотоса и сделал им себе харакири. Он упал лицом вниз и в конвульсиях пополз к реке. Потоки воды подхватили его труп и также понесли вниз по течению. И вновь в лесу наступила тишина, нарушаемая только пением птиц, а на скале над рекой по-прежнему цвел багульник, розовые лепестки которого напоминали цветы японской сакуры. Уже под утро Сергею приснился ещё более странный сон: отшельник дед Евсей (приятель его дедушки), засовывает руку в расщелину скалы, вытаскивает оттуда жменями разноцветные светящиеся шарики разных размеров и бормочет про себя:

«Что мне корни женьшеня, что мне золото шаманов, вот это настоящее богатство, вот вечная слава и власть!» – и ссыпает все блестящие шарики в свой рюкзак. Потом он долго забивает стальную трубу обухом топора под бьющий из-под земли холодный родник посредине травянистого поля и затем пересыпает содержимое своего рюкзака в забитую в землю трубу.

Проснувшись поздно, с тяжёлой головой, Сергей попытался вспомнить, где он слышал про эти шарики или видел их, но так и не смог.

Приняв холодный душ и выпив две чашки кофе, Сергей созвонился с Леной и договорился с ней о встрече в турагентстве через час.

Лена влетела в фойе агентства с опозданием, сияющая красотой, свежестью и молодостью, как будто не было вчерашней дальней поездки и ночной таверны.

– Тысяча извинений за опоздание, зато я договорилась со знакомыми японцами о твоей визе, и мы можем завтра уже лететь в Токио! – выпалила она с ходу и элегантно откинулась в кресле. На ней были белая футболка и голубые шорты, настолько короткие, что едва прикрывали ягодицы, которые она, садясь, продемонстрировала ему и сидящим в зале парням.