Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков
Шрифт:
Человек — это звучит дорого [235] (*)
Вторую мировую часто называют Войной Моторов. Но моторы, как известно, не рождаются и не лечатся без посторонней помощи. Результаты войны в значительной степени зависели от работников, создающих технику на заводах и ремонтирующих её в полевых условиях.
По части ремонта наибольшие чудеса творили немцы. Ставка на традиционно высокое мастерство создала службу, сопоставимую по возможностям с крупными заводами. Даже система учёта потерь техники строилась исходя из того, что танк остаётся на балансе, пока цела хотя бы табличка с заводским номером: остальное к ней прикрутят и приварят в мастерской. [236]
235
2008.03.24.
236
Отсюда странные на первый взгляд соотношения потерь во многих сражениях. Например, в легендарном бою под Прохоровой мы потеряли добрую половину восьми сотен участвовавших танков и самоходок, а немцы — по своим отчётам —
Советские рабочие обладали в среднем куда меньшим опытом. Соответственнно и ремонтные службы в строевых частях у нас были заметно слабее. Если самолёты — сравнительно немногочисленные — по возможности ещё чинились на аэродромах, то танк, чьи повреждения не мог устранить сам экипаж при помощи простейшего оборудования (так, козловой кран для извлечения мотора крепился прямо к опорам на самой броне), отправлялся в тыл на ремонтный завод либо вовсе списывался и заменялся новым, с конвейера.
Зато у нас было несравненно лучше отлажено серийное производство. Ибо его рассчитывали прежде всего на неопытных рабочих.
Скажем, великий конструктор артиллерии Василий Гаврилович Грабин с началом войны радикально изменил устройство своих пушек — устранил едва ли не все технологические операции, требующие высокого индивидуального мастерства. В результате горьковский завод № 92 имени Сталина увеличил выпуск в 18 раз: одних трёхдюймовок ЗиС-З [237] там за войну выпустили сотню тысяч. [238]
Т-34 военных лет сделан явно грубее первых образцов. Например, щели в люках моторного отделения так выросли, что немецкие пехотинцы ухитрялись, пропустив танк над собой и прыгнув на него сзади, без особого труда заливать туда бензин прямо из канистры. Немалая часть броневых деталей — прежде всего башня — из катаной стала литой: пришлось заметно нарастить толщину и соответственно утяжелить танк, чтобы сохранить прежнюю снарядостойкость. Разве что воздушный и масляный фильтр усовершенствовались — и то лишь потому, что изначальные варианты были вовсе неработоспособны. [239]
237
ЗиС-З пошла в производство сразу после начала войны, без надлежащих войсковых испытаний: на них не было времени. Грабин уговорил директора завода Амо Сергеевича Еляна начать выпуск непроверенной новинки, а строгих военных приёмщиков — дать ей доступ на фронт. В конце 1941 года Джугашвили, очень высоко ценивший Грабина, вызвал его к себе и неожиданно учинил разнос (что для него — по воспоминаниям всех общавшихся с ним лично — совершенно нехарактерно): мол, Вы хотите упростить себе задачу и предлагаете войскам неполноценные пушки — немедленно прекратите эту самодеятельность и возобновите выпуск испытанной пушки Ф-22 УСВ. Грабин вернулся в гостиницу в шоке: Ф-22 УСВ по трудоёмкости хуже ЗиС-З в разы, а к конвейерному выпуску вовсе не приспособлена. Через пару часов Джугашвили позвонил ему в гостиницу: извинился за необдуманную резкость, заверил, что армия очень высоко ценит новую пушку, и попросил провести её через официальные испытания, дабы исключить впредь подобные недоразумения. Испытания прошли уже в январе. Поэтому ЗиС-З во всех справочниках числится образцом 1942 года, хотя реально применялась уже в 1941-м. Кто сообщил Джугашвили неполные (а то и ложные) сведения о пушке, доселе неведомо.
238
Моя ошибка. Это — общее число выпущенных заводом за войну орудий всех типов. Конкретно ЗиС-З на этом заводе выпущено 41 628 (и на других — ещё 6388).
239
Воздушный фильтр дизеля В-2 первоначально представлял собою круглый короб, наполненный аккуратно свёрнутой в бухту тонкой пружиной, слегка смоченной машинным маслом. Воздух, завихряясь между витками пружины, должен оставлять пылинки на масляном слое. На заводском стенде система кое-как работает. При движении пружина сбивается в комья, вовсе не пропускающие воздух, а в щели между комьями воздух легко проходит вместе с пылью. Поэтому дизель, по техническому заданию обязанный работать не менее 100 часов, выдерживал не более 35 часов зимой и 25 летом, когда пыли больше. Впрочем, до конца 1943-го этот мотор и на стенде больше 70 часов не держался. Только модернизация топливной аппаратуры и установка центробежного воздушного фильтра подняла его живучесть: к концу войны В-2 выдерживал без ремонта пару сот часов.
Примеры можно множить. Едва ли не вся новая советская боевая техника обладала в среднем несколько худшими служебными характеристиками, нежели предвоенные образцы, отлаженные в расчёте на неторопливый выпуск и тщательный ремонт. Зато её стало несравненно больше, чем у немцев.
Результат очевиден. Немцев мы завалили — вопреки расхожему мнению — не трупами бойцов, а техникой. Потери от боевых причин в Красной Армии всего на 1/10 больше, чем в вермахте [240] и его союзниках.
240
Немецкая статистика боевых потерь существенно хуже советской. Так, потери 1945 года вовсе не учтены. А, скажем, умерший более чем через трое суток после ранения считался гражданской потерей. Поэтому в литературе до сих пор на полном серьёзе воспринимается книга генерала Буркхарта Мюллер-Гиллебранда, около года возглавлявшего организационный отдел Генерального штаба германской армии, «Сухопутная армия Германии. 1933–1945 гг.», где потери оцениваются в 2,8 миллиона человек. Оценка Рюдигера Оверманса — 4,2 миллиона — надёжнее, но также явно занижена: при таких потерях немцам незачем было бы в 1943-м сохранять в строю несколько дивизий страдающих заболеваниями пищеварительной системы, а в 1945-м ставить под ружьё детей и пенсионеров.
Правда,
Вот кто и впрямь довольно долго заваливал врага своими телами — так это британские и американские моряки. Не военные, а торговые. Средства борьбы с германскими подводными лодками (конвои, эхолокаторы, коротковолновые — замечающие перископ — радары) сформировались лишь через пару лет после начала полномасштабной войны. Да и заметное число конвойных авианосцев для противодействия пикировщикам и торпедоносцам построили далеко не сразу. До того «волчьи стаи» гросс-адмирала Карла Дёница и «кондоры» рейхсмаршала Германа Геринга охотились за транспортами почти беспрепятственно. Американцы ответили чисто индустриальным способом. Первые транспортные суда серии Liberty водоизмещением 14 150 тонн и грузоподъёмностью 9140 тонн со сварными корпусами, заложенные в начале 1941-го, строились около 230 дней. Но уже к концу 1942-го от закладки до спуска на воду проходило всего 6 недель. 18 верфей с тысячами субподрядчиков выпускали в день по три транспортника. Немцы просто не успевали их топить. Основная часть из 2751 построенных до конца войны Liberty (а также созданных на их основе 534 сухогрузов Victory и 490 танкеров Т2) до самого последнего дня боёв ходила через Атлантику, обеспечивая Великобританию провиантом, советскую промышленность стратегическим сырьём (от олова и натурального каучука до алюминия и пороха), а открывшийся в конце концов Второй фронт — оружием и боеприпасами. Да и необъятные пустые просторы тихоокеанского театра военных действий переходили под американский контроль не столько усилиями боевых кораблей, сколько по мере развития транспортного флота.
В целом Вторая мировая знаменовала полный разрыв со старинной ремесленной традицией бережного отношения к вещам. Сейчас старый подход бытует разве что в самых нищих уголках планеты. В самом деле, если ручная работа по замене крана переносной газовой плиты стоит едва ли не четверть самой плиты — куда проще не возиться с починкой, а купить новую. Часы — на протяжении нескольких веков символ механического искусства — обходятся, как правило, в несколько раз дешевле услуг ремонтника (правда, за часами долго сохранялась роль показателя благосостояния тех, кто мог себе позволить владение таким чудом техники — и несколько фирм всё ещё делают механические игрушки ценой с хороший автомобиль, заслуживающие помощи мастера).
Зато та же война ярко проявила роль умелого человека.
Легендарную линию Мажино — лучшую в мире систему укреплений — германская пехота прошла насквозь за двое суток практически без потерь. [241] Немцы ещё к концу Первой мировой выработали технологию прорыва таких систем. [242]
Британские войска в Северной Африке потратили около года (и сменили троих командующих), чтобы научиться не отступать перед Роммелем, имея хотя бы трёхкратный перевес в силах на направлении немецкого удара — хотя обычно такой перевес достаточен для успешного наступления.
241
Правда, к этому времени на линии уже почти не было пехотного заполнения — обычных солдат в обычных окопах. Они должны замечать и обстреливать то, что выпадает из сектора огня амбразур оборонительных сооружений. А те, в свою очередь, поражают тяжёлое вооружение, опасное для пехоты.
242
Для начала артиллерия обстреляла поле перед укреплениями так активно, что воронки от снарядов соприкасались краями. Затем та же артиллерия поставила дымовую завесу, и под её прикрытием сапёры ползком из воронки в воронку добрались до нескольких долговременных оборонительных сооружений и подтащили к ним мощные заряды взрывчатки. Разбив этими зарядами бронеколпаки вентиляционных шахт, сапёры вылили туда по нескольку канистр с бензином и подожгли. Образовав таким образом в первой линии брешь столь обширную, что её не простреливали соседние сооружения, пехота продвинулась по ней ко второй линии. Далее процесс повторился. Через двое суток проход был столь обширен, что по нему без помех двинулись целые пехотные дивизии с артиллерией и обозами.
Советская армия перед войной имела больше техники, чем германская. Но только к середине 1943-го научилась её использовать. Тогда и стали регулярны наши успехи. А предвоенные запасы потеряны потому, что их не умели быстро и массированно перебрасывать на направление удара, и они гибли по частям.
Моряки союзников геройствовали не самоубийственно: в конвоях была неплохо организована система спасения экипажей. Спасали и сбитых над морем лётчиков: президент (1989–1993) Джордж Герберт Уокёр Буш 1944.09.02 на надувном плоту ждал 4 часа, пока его искала субмарина. Легенды о самурайском духе, воспринятые без анализа, помешали японцам создать нечто подобное. В результате, потеряв в битве при атолле Полпути (Midway) 1942.06.04–06 четыре ударных авианосца, Япония в дальнейшем так и не возродила мощь своей авиации: утонули сотни лучших пилотов с первоклассным боевым опытом.
В мирное время ценность человека не столь очевидна. О ней можно судить скорее по косвенным признакам. Так, анекдот с ключевой фразой «Этих детей отмывать будем или новых сделаем?» мог появиться, только когда десяток родов в одной семье из общепринятой нормы стал редчайшим исключением — идея производства людей «с запасом» теперь воспринимается как антигуманная. Нынешние успехи медицины в поддержании жизнедеятельности — и даже активности — тяжелейших инвалидов и безнадёжных больных наглядно показывают не только совершенство науки, но и общепринятую веру в необходимость любых затрат ради каждой жизни.
Общество в целом и наука в частности уже несколько десятилетий активно реабилитирует даже тех, чьи возможности в любом случае останутся заведомо слишком малы. Начали с совершенствования протезов для инвалидов (ещё в Первую мировую), а сегодня отчётливы перспективы создания экзоскелетов для людей с общими расстройствами мышечной системы и даже нервного управления ею. Начали с восстановления навыков речи после контузий, а нынче обучают осмысленному внятному общению страдающих тяжелейшими врождёнными поражениями головного мозга вроде болезни Дауна.