Супер-невинный гаргулья

Над переводом работали:

Перевод: Оксана

Редактор: Галина

Вычитка: Мария

Русификация обложки: Оксана

Глава 1

Девушка поправила очки на переносице, изучая книжный магазин, доставшийся ей в наследство от

бабушки. Переоборудованный викторианский дом выглядел таким же жизнерадостным и гостеприимным, как всегда. Золотая краска вывески «Лучшая маленькая книжная лавка» сверкала в лучах утреннего солнца, а красочная витрина в большом эркере привлекала внимание.

Она намеренно выбрала показ научно-фантастических романов, надеясь, что яркие цвета и разнообразие инопланетных черт понравятся жителям Кричащего Леса. Над книгами висели звезды и планеты, и Анджела даже добавила причудливый светильник, на котором была изображена корова, поднимающаяся лучом в парящий НЛО.

Это не имело никакого значения. Она не видела, чтобы кто-нибудь из горожан даже остановился посмотреть на привлекательную витрину, не говоря уже о том, чтобы войти в магазин. Всего лишь вопрос времени, сказала она себе, борясь с чувством отчаяния. Она была от природы оптимистичным человеком и всегда старалась искать светлую сторону, но после трех неудачных месяцев в Кричащем Лесу светлую сторону стало трудно найти.

Вздохнув, она взяла большую старомодную лейку, которую нашла в кладовке, и закончила поливать новые анютины глазки, которые только что посадила. Ее бабушка всегда держала яркие сезонные цветы в больших вазах по обе стороны от двери, и она была полна решимости поддерживать традицию.

Выполнив задание, Энджи села на скамейку рядом с дверью и взяла свой тыквенный латте, задумчиво потягивая его и глядя на остальную часть города. Во многих отношениях Кричащий Лес был квинтэссенцией маленького американского городка. Вдоль широкой главной улицы тянулось множество небольших магазинчиков, большинство из которых размещалось в бывших жилых зданиях. Улица вела к городской площади, окруженной более крупными гражданскими зданиями в простом классическом стиле. Гигантские дубы, которые были посажены при основании города, уже окрасились в свои осенние цвета.

— Доброе утро, Урсула, — окликнула Энджи, когда мимо проходила владелица магазина свечей по соседству, но ведьма просто недовольно фыркнула на нее.

Энджи не была кем-то. Это Урсула на самом деле была ведьмой — в комплекте с зеленой кожей, длинными темными волосами и вездесущей метлой. И в этом была разница между Кричащим Лесом и любым другим маленьким городком в стране.

Проходящий мимо незнакомец мог бы предположить, что они попали в город во время фестиваля в честь Хэллоуина, учитывая странное смешение жителей, но это был не фестиваль, и на них не было костюмов. Что-то случилось с городом во время инцидента на Хэллоуин пятнадцать лет назад. Многие жители превратились из обычных людей в волшебных существ — чудовищных разновидностей.

Большинство из тех, кто не изменился, покинули город и никогда не возвращались. Город погрузился в безвестность, став источником прошептанных страшных историй, хотя оставшиеся жители научились приспосабливаться к своему новому облику и возобновили свою нормальную жизнь. В конце концов рост близлежащего города привел к тому, что бесспорно привлекательный маленький городок начал привлекать новых жителей — тех, кто был любопытен и заинтригован, а не

боялся очевидных различий. Однако первоначальные жители — те, кто остался после инцидента, — не всегда были так приветливы к новоприбывшим.

«И особенно со мной», — уныло подумала она, допивая кофе и возвращаясь в пустой магазин, вдыхая знакомый запах бумаги и старых книг и стойкий аромат ароматических свечей, которые любила жечь ее бабушка. Ее отца всегда возмущали свечи.

— Какой дурак будет разводить открытый огонь в здании, заполненном легковоспламеняющимися материалами? — вопил он, нахмурившись.

Бабушка бы просто рассмеялась и проигнорировала его.

— Мне нравится, как они пахнут, — твердо говорила бабушка.

Когда Энджи зажигала свечу с корицей у старомодного кассового аппарата, она почти видела, как бабушка говорит это. Ее голубые глаза, так похожие на глаза Энджи, искрились весельем, когда один из ее фирменных шарфов проносился в опасной близости от свечи. В дополнение к ниспадающим шарфам бабушка отдавала предпочтение разномастным цветочным узорам и обилию позвякивающих украшений. Энджи всегда было трудно поверить, что ее мать в сшитой на заказ классической одежде и неброской нитке жемчуга могла быть ее дочерью.

Ее глаза угрожали наполниться слезами при воспоминании, но она сделала глубокий вдох, находя утешение в знакомом присутствии духа магазина. Ей всегда здесь нравилось — нравились стены, уставленные полками, и мягкие стулья, расставленные во всех возможных уголках. Понравилась большая солнечная передняя комната и лабиринт переполненных книжных шкафов в бывшей задней гостиной. Очень понравилась большая кухня в задней части дома, которая была заставлена большим количеством книг и увешана сушащимися цветами и травами.

Комнаты ее бабушки на втором этаже были такими же причудливыми, загроможденными и гостеприимными. Энджи проводила все летние каникулы со своей бабушкой, и это всегда было волшебным опытом. Она с нетерпением ждала этого каждый год — побега от правил своего отца и мягкости матери, в причудливый маленький городок и независимый дух своей бабушки.

В то лето, когда ей исполнилось двенадцать, все изменилось. Ее мать усадила ее в их скромной бежевой гостиной и мягко сказала ей, что в этом году она не поедет навестить свою бабушку.

— Я не понимаю. Почему бы и нет?

Ее мать неуверенно посмотрела на отца.

— Потому что она умерла, — прямо сказал он.

— Нет, этого не может быть, — воскликнула Энджи, в отчаянии глядя на свою мать.

— Джон, — прошептала ее мать, и он покачал головой.

— Нет смысла притворяться, что это не так. Теперь она потеряна для нас.

Слеза скатилась по щеке ее матери, и Энджи заплакала. Ее отец быстро запретил всякое упоминание о ее бабушке, и ее увлекательное лето с бабушкой сменилось серией летних лагерей — писательских лагерей и художественных лагерей, и даже одним довольно провальным компьютерным лагерем. Но каждое лето она ловила себя на том, что вспоминает свою бабушку и жалеет, что все было по-другому.